***
Сон на тюремной койке в объятиях Джемаля неожиданно оказался крепким и сладким – таким крепким, что Эрнест едва не проспал утренний обход. Интуиция все же сработала, и глаза художника открылись за несколько минут до появления проверяющего.
– Эй… Али баба… Проснись, дружок, время покинуть пещеру Сезам… Мне очень жаль, но ты должен меня отпустить. – Верней тряс марокканца за плечо и пытался увещевать, взывая к рациональной части сознания, если таковая имелась у этого рискового парнишки….но Джемаль, все еще одурманенный травкой и расслабленный от нежного тепла (как-никак они целую ночь согревали друг друга, как те самые бедуины у костра), лишь протестующе стонал и не желал поднять голову с груди любовника. Это недовольство можно было понять. Эрнеста и самого изрядно штормило после вчерашнего, затылок был налит свинцовой тяжестью, и в идеале он бы предпочел выпить бутылку минеральной воды и чашку крепкого кофе, а потом завалиться досыпать – и чтобы его не беспокоили часов двенадцать… Увы, текущая реальность ни в малейшей степени не соотносилась с желаниями. Убедившись, что уговоры бесполезны, Эрнест от слов перешел к действиям и сумел-таки освободиться из скульптурно-безупречных, но цепких рук марокканца. Он по-быстрому отлил, плеснул в лицо водой из ржавого умывальника и отсел на соседнюю койку – как раз вовремя, чтобы вошедший охранник не застал в камере ничего предосудительного или подозрительного…
– Давайте, месье, на выход, – неприветливо буркнул служитель закона. -И побыстрее, велено вас сперва в душевую сводить, в порядок привести… и чтобы переоделись.
Не успел удивленный Эрнест уточнить, с чего вдруг о нем проявляют такую предупредительную заботу – неужели боятся задеть нежные чувства комиссара, явив ему нарушителя плохо проспавшимся и в несвежем белье?.. – как охранник сунул ему в руки объемистый пакет с чистой одеждой и туалетными принадлежностями и поторопил:
– На выход, месье! Вас ждут!
– Кто меня ждет? – ответ был очевиден – скорее всего, Розочка, ну не английская же королева привезла ему любимые джинсы и рубаху! – но полицейский посмотрел на него как-то странно и хмыкнул:
– А то вы не знаете…
Эрнест пожал плечами, бросил прощальный взгляд на Джемаля, слегка жалея, что не обменялся с ним телефонами – все-таки секс с горячим сыном Северной Африки вышел таким классным, что при случае можно было и повторить – вышел из камеры и под бдительным оком полицейского направился к душевой.
***
Через четверть часа, изрядно посвежевший, одетый как полагается и даже тщательно причесанный, художник снова предстал перед своим стражем и заявил, что теперь к встрече не только с родными и близкими… но и со Всевышним, если его вдруг собираются расстрелять.
– Идите-ка вперед, месье шутник… – пробурчал флик (4). – Таких, как вы, теперь не расстреливают,