Пер рванулся к Аните, но Аркаша ударил его по лицу и за шиворот потащил к реке. Очередями их прижало к земле. Когда Аркаша обернулся, танк уже направлялся к остаткам их великолепной машины и останкам их великолепной любовницы, чтоб с разбега наскочить на них как лев на львицу и превратить в подобие пылающей в жаровне лепёшки.
– Беги, я тебя прикрою, я хочу остаться с ней, – прошептал Пер и вздрогнул: на него спикировал окровавленный и обгоревший Анитин бантик.
– Всё верно. Оставаться тебе. Прощай, дон Пер, прощай, дон Диего, – прошептал Аркаша, уязвлённый тем, что бантик спикировал не на него, и нежно хлопнул Пера по заднице.
Пер встал, он мог прикрыть Аркашу только своей неширокой грудью. Его оборона была подавлена ещё быстрее, чем бунт: один всего выстрел из танкового орудия – и то, что осталось от Пера, смешалось с тем, что осталось от Аниты, Торквемады, Св. Иакова, Колумба, Сида, Сервантеса и Эль Греко.
Аркаша сумел использовать эти секунды, чтоб добежать до реки. Очередь прошлась по его ногам, но он успел нырнуть. Мутная вода, смешиваясь с Аркашиной кровью, становилась чуть-чуть прозрачнее.
– Эбро вам, господа фалангисты, не Урал-река, да и я – не Чапай, выплыву! – плевался пузырями Аркаша; ему очень хотелось жить – жить, чтобы мстить.
Течение и живущий в жёлтых потоках местный Фын И28 помогли ему прибиться к республиканскому берегу.
«А эта хвалёная Эбро не шире, чем Альбис29 у Магдебурга», – ещё подумал Аркаша, прежде чем потерял сознание.
Аркашу подобрали на пустынном глинистом мысочке очевидцы его заплыва, перевязали и, не мешкая, переправили в госпиталь Реуса. Через два дня он был арестован и перевезён в Барселону. В ходе допросов признал себя гитлеровским шпионом по кличке «Арминий30», провалившим наступления под Брунете и Белчите31, сдавшим Теруэль и заманившим 14-ю интербригаду в горную ловушку. Кроме того, полковник Кецалькоатль выдал фашистам из мести своего соперника в амурных делах – начштаба полка Пера Карлссона – и неверную любовницу Аниту Свенсон – так гласило обвинение, основанное на показаниях комполка товарища Фу И.
– Палавильна ли я поступил? Добалое ли я дело сиделал? – спрашивал Фу И своих товарищей по партии, по полку.
– Товарищ Фу И, ты поступил единственно возможным макаром, – отвечали ему товарищи. – Товарищ Фу И, ты совершил самое доброе дело в своей недолгой жизни.
И Фу И краснел от удовольствия и застенчиво опускал ресницы. Взгляд его падал на мыски сапог, в которых отражалось мужественное, красное от удовольствия лицо коммуниста, интернационалиста, командира полка.
А Аркаша 25 ноября 1938 года был расстрелян у стены королевских верфей Драссанес, хоть и просил казнить его поближе к статуе Рамона Беренгера.
Любознательный Паломник По Аркашиным Местам, свернув