Баир быстро шел по длинной улице, ведущей к Шаманскому мысу – главной достопримечательности Хужира. Если турье где и кучкуется, то у Шаманки, без вариантов. Дорогу перебежала лохматая сука, за ней катился мелкий выводок из четырех щенят. Сука равнодушно мотнула мордой, и все семейство исчезло меж построек ближайшего подворья, не обратив на единственного двуногого ходока ни малейшего внимания. Ну хоть собаки на месте, и то радость. За спиной осталась часовня: аккуратная, выкрашенная в строгий бело-синий цвет звонница, овальный купол, а поверх всего посеребренный, сливающийся с небом крест. Аскетичный христианский храм был чем-то лишним на этой языческой земле, как клякса в океане. И все же Божий дом стоял на своем месте, невозможно было представить здесь что-то иное. Баир с надеждой заглянул через церковный забор – пусто.
За часовней улица разом обрывалась, уступая плавному подъему холма. С вершины – Баир знал – будет отлично видно Шаманку, а также большую часть лежащей снизу и позади деревни. На склоне паслись коровы: их головы лениво поднимались и опускались, копыто следовало за копытом, массивные челюсти пережевывали траву в раз и навсегда определенном цикле. Мирный вид кормящихся буренок возвращал ощущение реальности происходящего.
«Бо-о-ом!»
Протяжный колокольный удар. Пустое пространство холма. Баир крутанулся на пятках, – массив церкви скрылся за изгибом склона, но звонница четко отпечаталась на безоблачном небе: единственный колокол неподвижен в светлом проеме под куполом; на крюке у стены закреплена цепляющаяся к «языку» веревка. В колокол никто не звонил.
«Бо-о-ом!»
Баира бросило в холодный пот, виски отозвались тупой болью, в голове протяжно застучало. Он повернулся лицом к склону и увидел ее – высокую фигуру в бесформенном цветастом балахоне. Стоящий на вершине человек делал неторопливые пассы руками, сжимая огромный бубен, обтянутый тугой бычьей кожей.
«Бо-о-ом!»
Шаман был в бубен, но звук был как от колокола. Баир кинулся к вершине, преодолевая расстояние огромными скачками. Внезапно земля бросилась навстречу, он с размаху врезался в нее, едва успев выставить руки; ноздри пронзил резкий можжевеловый запах. Чертыхаясь и отряхиваясь, Баир вновь оказался на ногах. Перед ним