– Не, считай, уже уехал. – Индивидуальным талантом Макса был ганджубас, но упарываться перед возвращением в город не входило в планы Баира. – Парни еще здесь?
– Ага, машину греют.
– Не поздновато?
– У Бори спроси, это он Сему намотал.
Семен стоял посреди лагеря, вертя в руках малюсенькую светло-розовую бумажку.
– И что, на язык класть? – спросил он.
– Типа того, – кивнул Борис, – и медленно рассасывай, пока не растворится.
– Епа-попа, – присвистнул Баир, – так вы чо, под «люськой» ехать собрались?
– Более того, – осклабился Борис, – мы еще и затмение там планируем встретить.
– Красавчики! – ударил в ладоши Максим.
– Совсем с ума сбрендили, – покачал головой Баир. – Возвращаться с Хобоя посреди ночи, да еще и под кислотой…
– Один раз живем, – философски заметил Семен, – новый опыт. Только Тае не говорите, что мы кислые уехали, она расстроится.
– А Соня с Лизой взбесятся, что вы их с собой не взяли, – прыснул Максим.
Семен хищно усмехнулся и похлопал Баира по плечу:
– Ты в город уже?
– Устал я на ваши обожратые рожи смотреть, – кивнул Баир, – хотя будь моя воля…
– Так оставайся! – Максим обнял друга. – Полное лунное затмение – нас приглашают!
– Вы справитесь. – Баир натянуто улыбнулся, одолеваемый похмельем. – Берегите девочек, и не давайте Роме дрыхнуть у костра, чай не Таиланд.
– Ладно, проваливай, ниггер. – Борис кинул за плечи походный рюкзак. – Мы тоже на низком старте.
– Ходу! – припечатал Семен.
– Машинда!
Перед тем, как уехать, Баир спустился к обрыву, чтобы еще раз взглянуть на Байкал. Солнце стояло в зените; над аквамариновым простором Малого моря сквозил горняк: массы раскаленного воздуха набирались сил на плато за Приморским хребтом, а затем, столкнувшись с морозным дыханием озера, скатывались вниз, развивая при этом чудовищную скорость. Ночи здесь были тихие, а дни редко обходились без разбойничьего шквала, – горняк, на правах аборигена, не спрашивал разрешения – он просто дул. Редкий лес Сарайской бухты протяжно шумел, ветки лиственниц колыхались, отбрасывая разлапистые тени на желтый песок пляжа. Припекало, но этого почти не чувствовалось из-за ветра, приятно холодящего кожу. Загар ложился густо и ровно; волосы на руках давно потеряли пигмент, – то были уже не волосы, но выгоревшая пшеница в жарком поле. Хорошо на Ольхоне, живи да живи, хоть до самой осени, пока не выпадет снег и не возьмут свое угрюмые октябрьские шторма. Мечты… Баир вздохнул и повернулся к озеру спиной.
Путь до островной столицы занимал не более двадцати минут: перелесок, пара барханов и несколько километров по пыльной центральной трассе – привычный маршрут. Баир крутил баранку; по радио передавали сводку