– Матильда, у нас есть чеснок? – вдруг спросил призрак.
– У нас все есть! – гордо ответствовала запасливая хозяйка.– Что бы вы без меня делали?
– Достаньте-ка его на всякий случай и по моей команде пускайте в ход, – распорядился призрак.
– Куда-куда?
– Держите наготове, а там посмотрим… Да что он там, не умер ли от голода? – и господин де Спеле вновь атаковал ворота.
В воротах вдруг открылось маленькое окошко, а в окошке показался… впрочем, для того, что показалось в окошке, более всего подходила определение «образина». А как еще прикажите называть бледную, с пылающими очами, с давно не стрижеными патлами, даже неумытую физиономию?
– Убирайтесь прочь! – завопила одичалая личность.
– Но, сударь…
– Нищим не подают, гостей не принимают.
– Сударь, прошу прощения, но наш жребий привел нас сюда. Дело в том, что одно из звеньев некой цепи может стать…
– Брысь! – окошко захлопнулась, однако, хозяин явно остался подслушивать, ибо, как только Матильда предложила: «Давайте-ка я попробую выбить эти двери», как окошко вновь открылось, и физиономия завопила:
– Женщина?! Прочь! Прочь!
– Уважаемая Матильда, видимо, у нашего клиента с женщинами связано нечто печальное. Отступите вон за ту сосну, а я попытаюсь войти и открыть нам дорогу.
Рене встряхнулся, тело его и одежда замерцала фосфором, безошибочно указуя на переход в призрачную сущность. Призрак вошел в стену, а через несколько секунд из-за нее долетели вопли и звуки борьбы – очевидно де Спеле вернулся во вполне материальную форму.
– Ах, Рене, Рене… – причитала за сосной Матильда, могучим усилием воли удерживая себя от вмешательства.
Впрочем, испытывать крепость воли достойной девице долго не пришлось: крики оборвались, словно вопящему заткнули рот, загремел засов, ворота отворились, и появился де Спеле.
– Входите.
Хозяин замка лежал связанный шарфами призрака и собственным, с кляпом во рту. Матильда внимательно оглядела женоненавистника и изрекла:
– Бедняжка. А может это – святой отшельник?
– Нет, ругался он вполне грешно, – опроверг ее де Спеле. – Это наш. – Оглядел мрачную чащу леса вдали, не менее мрачное подворье, наползающие тучи и вздохнул: – Будем ночевать. А хозяина невежливо оставлять здесь, под дождем.
– Дождь – это хорошо, это полезно, – констатировал Контик и икнул.
– Смотря для кого. Беремся, – кивнул ему призрак, но Матильда опередила их:
– Такого дохляка я сама доволоку, – легко подняла хозяина замка. Тот было дернулся, но Матильда гаркнула: «Но, побалуй мне!», и пленник затих, покорно обвис, переброшенной через согнутую руку, словно полотенце.
Контанель