Гребень Дракона. Александр Юрьевич Фролов

ворона, или ещё кто-нибудь. Обычно я сооружал из сухостоя «журавлика»: связывал треногу, на неё укладывал длинную жердь – к заячьей тропе тонким концом, к которому привязывал отожженную и выдержанную в хвойном отваре стальную проволоку. К ней, недалеко от жерди, закреплял чеку из согнутого гвоздя в виде буквы «с». В находящийся рядом с тропой пенёк или дерево вбивал другой гвоздь без шляпки, но не до конца, чтобы торчал. Опускал жердь, цеплял чеку за этот торчащий гвоздь; на свободном конце проволоки делал петлю с четверть метра в диаметре и подвешивал её в десяти сантиметрах над тропой. Потом заметал следы – в полном смысле слова… Влетая в петлю, зайчик сдёргивал чеку; тяжелый комель опускался, и добыча повисала в воздухе, становясь недоступной для остальных обитателей тайги – любителей полакомиться на дармовщину.

      Я уложил беляка в рюкзак, заново настроил ловушку и отправился дальше по своему маршруту – по большой дуге в сторону поселка. Всего у меня было установлено семь «журавликов». В следующих четырех было пусто, с шестого я снял ещё одного зайчишку. Осталась последняя ловушка. Мне предстояло пройти по краю крутого берега реки и спуститься в распадок ручья, где я и поставил её в тальнике. Оттуда до поселка – рукой подать…

      Где-то в глубине густого лесного массива тяжело хрустнул сухой ствол валежника. Я замер и насторожился. Было тихо. «Крупный зверь, – определил я по характеру хруста и перезарядил ружьё пулевым патроном. – Если человек будет продираться через такую чащобу, то столько шуму наделает – за километр будет слышно». И я не ошибся. Через секунду из леса вышел красавец-олень и остановился в предчувствии опасности. Я стоял около небольшого одинокого деревца, не дыша и не шевелясь, изображая собой корягу. «Эх, далековато! Метров сто будет. Не достану! – размышлял я. – Хорошо, что нет ветра, он не должен меня учуять. Только бы не заметил! Тогда он сам подойдёт на выстрел… Вижу хреново! Напрасно очки снял. Если сейчас начну их доставать, то непременно его вспугну». Осторожное животное продолжало тщательно изучать открытую местность. Олень принюхивался, прислушивался и присматривался. Вероятно, ему не понравилась моя «коряга», он фыркнул и рванул обратно в густые зáросли. Догнать оленя нереально, но при хорошем знании ландшафта его можно перехитрить; поэтому я с максимальной скоростью помчался в другую сторону, на бегу додумывая свой план: «Пока олень будет ломиться через чапыжник, я по голому краю берега реки обогну лес и выйду к распадку ручья до места его пересечения с грядой. Только быстро и бесшумно! Там надо затаиться и подождать. Олень, пересекая лес, упрется в подножье крутой открытой гряды; взбираться на неё он не станет, а прямо вдоль кручи так на меня из леса и выйдет, метрах в тридцати».

      Я мчался по самому краю плато, огибая лесной массив, вплотную подступавший к обрыву. И вдруг из-под ног стала уходить опора. Сослепу я не сразу заметил, что выбежал на снежный нанос, козырьком нависавший