Почему-то на ум пришли слова моего покойного деда, которые он сказал мне однажды, в самый запутанный и непонятный для меня период жизни. Только теперь я смог по-настоящему понять их значение и оценить по достоинству глубину и мудрость сказанного. Он тогда говорил мне следующее: «Ты повзрослеешь и одумаешься, Кристиан. Так устроен мир: я был молод и вот, незаметно выросли и расцвели мои дети. И у них есть дети, и у этих детей будут дети, и так до скончания веков. Я тоже в молодости был бунтарём, но вот я на пороге большей половины жизни, и я понимаю своих бедных родителей: своего покойного отца и старушку- мать. Сколько хлопот я им доставил в своё время и скольких седых волос им это стоило. Но былого не вернуть…».
Сейчас, прокручивая всё это в своей голове я думал обо всём и сразу: о Шерил, о нашей дочери, о тех уроках, которые я так и не усвоил, и чувствовал, как внутри меня поднимаются волны страха и стыда. Первое- за будущее, второе- за свою слабость и нерешительность в настоящем. Мне нужно быть сильнее, и что бы там не рассказал мне Томас, это никак не должно повлиять на наши жизни. С прошлым должно быть покончено раз и навсегда. С такими мыслями я отправлялся ночью в постель, даже не подозревая о том, что в один момент прошлое может стать твоим настоящим.
*****
В эту ночь сон снова был отвратительным. Я долго не мог уснуть, ворочаясь в постели, которая, к слову, казалась мне то слишком холодной, то невыносимо душной. Последнее я оправдывал тем, что уже который день было довольно жарко, и такая погода действовала на мои, и без того расшатанные нервы. Шерил как обычно спала крепким, глубоким сном, лишь изредка постанывая и что-то тихо шепча. Видимо не мне одному было тревожно по ночам. Я лежал в темноте комнаты, и всё думал о том, что же будет завтра, когда стена, отделяющая нас от чего-то неизвестного до сего дня, падёт, и мы, наконец, узнаем, что за ней скрывалось. Сказать по правде, после нашего переезда в этот дом, забот и работы сверх ожидания только прибавилось, не смотря на то, что запущенным его назвать тоже было нельзя. Я это к тому, что подобные мысли становились приоритетными не просто так. Чувство, скорее даже осознание того, что причина всего происходящего однажды может возыметь своё влияние и на нас, лишний раз доказывало то, почему я не мог игнорировать свои тревоги. А их было не мало.
С такими мыслями я пролежал ещё где-то около часа. Где-то вдалеке с громким уханьем пролетела сова. Скрипнула на ржавых петлях калитка, ведущая в сад. Протяжно завыла собака. Собака. Я остановился на этой мысли. Происходящее казалось чем-то столь обыкновенным, но всё же. Оно привлекло меня, и уже не в первый раз. Всё дело в том, что в нашей округе не было собак. Совсем. До ближайших соседей приличных пару миль, да и не стала бы собака