Я всматривалась, пыталась угадать, кто из них та самая эскорт-проститутка, о которой, бывало, рассказывала актриса. Я спросила, и актриса засмеялась: «Бляди здесь, по сути, все. Те, что настоящие, из эскорта, будут после банкета. Они и задницу не оторвут за 120 фунтов».
Когда приготовления закончились, все стали фотографироваться друг с другом на телефоны. Я вышла в туалет и обнаружила там небольшую группу в таких же атласных платьях, но красного цвета. Их было человек десять – это были ведущие аукциона. Они не хотели пудриться в большой комнате вместе со всеми. Ведущие выглядели точно так же, как крали в черных платьях. Все они напоминали икебаны живых цветов, стоящие в туалете, – красивые, но совершенно искусственные на вид растения.
Возле раковин мыли руки несколько богатых женщин-постоялиц. На них были такие страшные зимние куртки, какие мне помнились, я встречала их в немецких каталогах одежды времен девяностых – куртки для кошёлок. А также у них были очень дорогие дизайнерские сумки. Меня преследовала мысль, что одна эта сраная сумка может решить все мои финансовые проблемы.
Перед заседанием клуба нас покормили – на импровизированный «шведский стол» выставили сэндвичи, кувшины с апельсиновым соком и большой металлический лоток с картошкой фри. Актриса криво усмехнулась, как всё захирело по сравнению с прошлым годом: «Раньше это был ужин из трёх блюд, фрукты и десерт».
Мы стояли в очереди, крали хмыкали и закатывали глаза, и голосами, от которых во мне просыпалась мужская шовинистская свинья, ныли, чтобы им дали «ну хотя бы кетчуп или майонез к картошке!»
Зато алкоголя было больше, чем нужно – на отдельном столе стояло чересчур много бокалов с красным и белым вином, и уже после ужина, перед самым выходом в зал, вышло несколько дворецких с шампанским и, хлопая одну бутылку за другой, разливали кралям в бокалы, а те их незамедлительно осушали, и так до тех пор, пока бутылки не закончились.
Я выпила бокал красного. Вино было приятное на вкус, не дешевка. Меня согрело и расслабило. Я сказала об этом актрисе, и она кивнула, одобряя: «Хорошо!», и тоже выпила бокал.
В центр зала вышла мамаша и провела краткий инструктаж, что же, собственно, нужно будет делать. За каждой из нас был закреплён стол. Работа заключалась в том, чтобы весь вечер стоять возле этого стола, улыбаться и ловить каждое желание президентов. «Вам надо говорить, если скажут говорить, и молчать, если не скажут говорить. Если у вас попросят что-то неподобающее, – сказала она с нажимом, –