– Что же, дражайший Балтазар, ты ничего не рассказываешь нам о событиях нашего родного Вюрцбурга? Вот уж час с лишним, как мы сидим за этим столом, а вы все любезничаете с честной вдовицей, мир праху ее мужа! А как здоровье твоей жены, почтенной Фриды? Что вообще интересного в городе?.. – повышая голос, грозно вопросил он.
Архивариус и трактирщица разом вздрогнули, словно их обоих щедро окатили из ушата холодной водой, и изумленно посмотрели на художника, как бы вспомнив о том, что за столом их трое. Магда кисло поджала губы. Балтазар мелко заморгал белесыми поросячьими ресницами, но потом, вспомнив о том, что художник ведет активную переписку со священниками Ашаффенбурга и шлет отчеты о своей деятельности самому епископу, а от Ашаффенбурга до Вюрцбурга лишь четыре часа верховой езды, решил, что и вправду увлекся. Потирая ладони, он соображал, куда бы вернее повернуть тему беседы, а затем вдруг прищелкнул пальцами правой руки, словно ухватив мысль за кончик хвоста.
– Ах, любезный Маттиус, – подавшись непропорционально длинным туловищем к художнику и вытянув морщинистую шею, начал он, – весь наш родной Вюрцбург погружен в ужас и страх, и горожане только и знают, что шепчутся, судят да рядят об одной странной и мрачной смерти, что приключилась две недели назад.
– Кто же умер, драгоценный Балтазар? – без особого любопытства, довольно равнодушно поинтересовался художник, про себя, впрочем, радуясь тому, что горячий румянец постепенно уходит с лица Магды.
– Ни кто иной, как наш школьный учитель, герр Курц Цвибель, обучавший нас с тобой письму и счету и наказывавший розгами за шалости.
– Вот как… – Маттиус сдвинул брови и завертел в испачканных красками пальцах стакан с вином. – Да, это действительно, скорбная весть, – учитель Цвибель был опытным наставником юных душ и даже розги брал в руки с любящей улыбкой, сожалея о том, что придется уязвить нашу плоть. Но что же с ним приключилось, Балтазар? Если бы на город напала чума или холера, нас бы известили. Не угодил ли он под нож злодею?
– Ах, если бы, любезный Маттиус, – волнуясь, воскликнул архивариус. – Если бы! Такая смерть помогла бы ему попасть прямиком в рай, а сейчас он наверняка пьет адскую смолу, и черти поджаривают его на сковородке, как кусок свиной ляжки! Можешь ли ты себе представить, что несчастный Цвибель увлекся чернокнижием и в последние пять лет, отучив с утра детей,