Как же ее звали? Вика? Вера? Лера? Нет. Кажется, Лора. Точно – Лора, Лора, Лорелея. Какое красивое имя, высокое, как стрельчатое окно, а буква «р» – как рама. И свет льется, льется сквозь островерхие окна. Ближе к готике. Маша ее так себе и представляла – высокой белокурой, как шведка или финка. «Девушка с веслом». Как в Парке культуры. Если не такая, то значит, ошиблись именем, а может, и с судьбой.
Кстати, почему он о ней ничего не сказал? Маша не удержалась.
– А твоя Лора придет? Нет? А почему?
– Так вышло, что мы давно расстались. Почти сразу после окончания института.
От неожиданного ответа Маша запнулась.
– Что случилось, Герочка? – вырвалось у нее. – Столько лет дружить, ждать друг друга… Она жива?
Лучше бы ей не расспрашивать его по телефону. Но голос Германа прозвучал спокойно и даже безразлично.
– Ее родители мне отказали.
Маше показалось, что в этот момент он пожал плечами. Значит ли это, что он сам не знает причину отказа? Или он что-то не договаривает?
Наверное, он пошутил. Чтобы родители, знавшие, что они встречаются столько лет, могли разрушить их планы? Чтобы одним махом разбить мечту собственной дочери! Невероятно.
Но когда Герман повторил, что это правда, она надолго замолчала, не понимая, как на это реагировать. Чушь какая-то. Вероятно, была какая-то другая, серьезная причина. Должна была быть! Как-то не верится, что Герман сделал что-то не то или не так. А может быть, за это время у его девушки появился еще кто-то, и она просто побоялась ему сказать правду сама? Он не может быть виноват! Какая-то дикость!
Конечно, можно было бы придумать еще миллион причин, найти еще миллион объяснений, но какая разница? Разошлись и разошлись. Когда-нибудь сам расскажет. А что касается Лоры, то Маша была абсолютно уверена – придет время, и о Германе она еще пожалеет! Такой верный и перспективный парень, прекрасный был бы муж!
Маша уже знала, что он к тому времени защитил диссертацию, стал или скоро станет старшим преподавателем. А еще, что вступил в партию и даже был избран зам. парторга своей кафедры. Тогда Маше и в голову не пришло бы спрашивать, зачем и когда он успел вступить в партию – до защиты диплома или позже. Наверное, это было нужно для будущей карьеры: на преподавательской работе всегда желательно быть партийным. Но Маше казалось, что для него это было естественно. Чтобы для Германа это было средством достижения цели? Такое Маше и в голову не могло прийти – просто он всегда был очень «правильным».
Когда-то Герман ей действительно нравился. Хороший интеллигентный парень, с которым почему-то было всегда легко разговаривать, шутить, смеяться. С ним можно