– Так, нам необходимо спрятаться, – скомандовал Генрик. – Всем нам…
– Но где? – прошептал Францишек.
Лукаш поднялся на ноги, чтобы выглянуть из-за бочки, и ударился плечом о холодный металл.
– Чертова петля, – пробормотал он, поморщившись от боли.
Что-то приближалось к ним из темноты, и Францишек поднял руку над головой.
– Это не петля, – сказал он. – Это засов.
Он дернул металлическую задвижку, когда совсем рядом с ними раздалось шипение. Ко всеобщему облегчению, дверца медленно открылась. На каменный пол полилось вино, и Лукаш закашлялся от сладкого запаха браги. Шелест змеиной чешуи становился все громче.
– Забирайтесь внутрь, – сказал доктор Рыбак. – Быстрее…
Кто-то положил руку Лукашу на плечо и втолкнул его в бочку.
Дверь закрылась, и они оказались в непроглядном мраке. Остатки вина заливали их сапоги, а острый запах перебродивших фруктов казался невыносимым. Внутри бочки было липко и тепло. Лукаш обычно надеялся, что не закончит в желудке у дракона, но готов был поспорить, что, если такое произойдет, ощущения будут примерно такими же. Вдруг кто-то ударил его прямо по больному колену.
– АУЧ! Осторожней, Генрик…
– Если бы ты не увязался за нами, – проворчал Францишек, – здесь было бы больше места.
– Даже не смей…
– Тсс.
Лукаш не мог ничего разглядеть, но был почти уверен, что скромный неестествовед только что шикнул на самих братьев Смокуви.
Снаружи эхом раздавалось шипение. Что-то ударилось о бочку, и она зашаталась. Дерево затрещало, и чудовище ударило по бочке во второй раз. Вино хлюпало под ногами, а шипение стало просто оглушающим. Лукаш никогда бы не подумал, что умрет в винной бочке вместе с Волчьими Лордами и одним очень смелым неестествоведом.
Вдруг все затихло.
Лукаш слышал, как доктор Рыбак охнул у него за спиной.
– Нам нужен свет? – прошептал Францишек.
– Нет! – в панике воскликнул его младший брат. – С таким же успехом мы могли спрятаться в керосиновой лампе, Фрашко!
Наверное, Францишек услышал истеричные нотки в голосе Лукаша, и его собственный шепот вышел дрожащим и извиняющимся:
– Я… Прости… Я не подумал…
– Тихо, – прошипел Генрик. – Чудовище все еще может быть здесь.
Они тихо ждали в полной темноте. Сидя в теплой закваске, Лукаш решил, что больше никогда не будет пить вино.
– Ты, наверное, написал много книг. С такой-то работой, – неожиданно сказал Генрик.
Лукаш не сразу понял, что брат обращается к доктору Рыбаку.
– Так и есть, – согласился неестествовед.
Его лица не было видно, но его голос звучал очень спокойно. Лукаш вдруг осознал, что доктор находится в своей стихии. Что бы он ни говорил об этих антро… антропо… как бы они ни назывались. О людях, становящихся чудовищами. Что бы он ни говорил, глупо было отрицать: доктор