Сплюнув, Арьен отвернулся, словно не желая продолжения разговора, но, то было видимостью. Трясущиеся губы, да желваки, ходившие ходуном, выдавали его с головой.
– Ты, братец, вот что, зубами-то не скрепи, говори как есть!
– Ну, если так хочешь…
– Я хочу?! – возмутился Анри, остановившись посреди улицы.
Схватив брата за плечи, он посмотрел в его глаза, будто что-то в них хотел найти. Прохожие, обступая братьев, изрыгали на их головы ругательства, но те и бровью не вели.
– Отпусти!
– Отпущу, когда скажешь, чего ты от меня хочешь.
Наградив брата презрительным взглядом, Арьен попытался высвободиться, дернувшись из стороны в сторону, но у него из этого ничего не вышло.
– Помню времена, – сказал он. – Когда мой брат смеялся в глаза
смерти, а теперь что?
– А что теперь?
– А теперь мы на побегушках у королевы и ее служанки.
– Все верно, братец, – ухмыльнулся Анри, опустив руки. – Пока мы на службе Ее Величества, будем делать все, что она не прикажет.
– Вот-вот, пока на службе.
– Что, опять за свое?
– Свободы хочу, и ты ее хочешь, я знаю.
– Дурак. Ты того, эти мысли-то брось, иначе я в миг выбью из тебя эту дурь!
Будто в подтверждение собственных слов, Анри вытащил из-за пояса дубинку, которой опробовал не один десяток голов. Будучи самым здравомыслящим из братьев Савьер, он прекрасно осознавал, чем чревато бегство, уже не говоря о провале приказа Ее Величества. Если его братец частенько заводил разговоры о бегстве, то он только помышлял об этом, ставя на чашу весов свободу, у которой один конец – сточная канава с перерезанным горлом, и выгоду, получаемую ими на службе Ее Величеству.
– Мне твоя дубинка не страшна, – пробормотал Арьен. – Как по мне, так лучше свобода, чем на побегушках у королевы.
– Ты хотел сказать, лучше нож в спину, чем на побегушках у королевы?
– Говори хоть так, хоть эдак, суть от того не изменится. Как закончим с этим делом, я умываю руки… ты со мной, брат?
Положив руку на плечо брата, Арьен пытливо посмотрел в его глаза, будто хотел поделиться с ним решимостью.
– Поговорим позже, – ответил Анри, оставив братцу надежду на ответ, который тот жаждал от него услышать.
Бросив взгляд на Храм, он скинул с плеча руку Арьена и последовал дальше.
Пройдя два квартала, они свернули с Торговой улицы на Площадь Семи Достойных и оказались перед Храмом Хептосида – сто шестидесятифутовой пирамидой из серого камня. К вершине Храма вела лестница, состоящая из ста пятидесяти двух ступенек высотой в один фут. Через каждые двадцать ступенек лестница прерывалась уступами, украшенных десятифутовыми статуями воинов, прозываемых Семью Достойными. Вооруженные щитами и самым разнообразным оружием – от палицы до мечей и копий – они ничем друг от друга не отличались, разве что вооружением и боевой стойкой.
На щите первой из статуй, стоящей с поднятым над головой мечом, была выдолблена надпись «умеренность».