Усевшись на скамье, Анри расстегнул на себе куртку и пригубил
кружку, как на его лице проступила гримаса недовольства.
– Хозяин, что за дерьмо!? – вскричал он и одним движением руки
смахнул кружки со стола.
– Хозяин, поди сюда! – махнул хозяину Арьен, который в отличие от брата так и не отведал эля.
Голоса в таверне затихли.
– Что угодно, господа? – спросил Блоссом, подойдя к братьям.
Улыбка, не сходившая с его лица, точно маска на лице актера, оставалась на своем месте.
– Брат, ты это слышал?
– Он спрашивает, братец, что нам угодно?
– Раз спрашивает… вот, моему брату угоден самый лучший эль, какой только может сыскаться в этой дыре. Мне же угодно посмотреть в твои глазенки, когда я вырежу на твоем лице вечную улыбку.
Поднявшись, Арьен вытащил из-за пояса нож и принялся играть им перед глазами Блоссома.
– Эй, братец, попридержи лошадей! Если ты его осчастливишь, то видят Боги, эля нам не видать, как своих ушей.
– Нет у него хорошего пойла, и никогда не было, сколько сюда не хаживал!
Сплюнув, Арьен осклабился и прикоснулся кончиком ножа к правой щеке хозяина.
– Да подожди ты! Помнится, когда-то в этой дыре подавали добротный эль, не так ли, хозяин?
– Все так, – ответил Блоссом, не отнимая взгляда от ножа. – Вы правы, во всем правы, ибо вашими устами говорит истина!
– В чем прав? – спросил Анри. – В том, что твоя дыра славилась добротным элем, или в том, что твой эль – полное дерьмо?
Не зная, что отвечать, Блоссом впал в оцепенение. Как он не силился, ничего путного не мог придумать. То, что эль был со вкусом дерьма, он прекрасно знал, ибо часто слышал недовольство клиентов. Одни говорили, что эль здесь не причем, ибо вкус дерьма от того, что поблизости крепостной ров. Другие рассуждали иначе, мол, вкус дерьма из-за ячменя, взращиваемого на южных окраинах, куда и стекается все дерьмо Миддланда. И те, и другие были далеки от правды, и только Блоссом знал ее во всей красе.
– Мой господин, – ответил Блоссом, придя в себя. – Я хотел сказать, чтобы вы не сказали, вы во всем правы. Жизнь такова, что приходиться терпеть присутствие дерьма.
– Брат, он нас дерьмом назвал!?
– Остынь, братец, хозяин не то хотел сказать, верно?
– Да, господин… я хотел сказать, что дерьмо из крепостного рва перебивает вкус эля, это и есть причина.
– А я слышал иное, – парировал Анри, бросив недобрый взгляд на Джими. – Что твой гаденыш пописывает в эль, что на это скажешь?
Услышав такое, клиенты отставили кружки и обратили взоры на мальчишку, стоящего у прилавка, нервно теребя в пальцах полотенце не первой свежести.
– Это неправда, – мотнул головой Блоссом, и в тот же миг его лицо исказила гримаса боли, а на щеке проступила ранка.
– А мне, брат, этот гаденыш никогда не нравился.
Отняв руку с ножом от щеки хозяина, Арьен шагнул в сторону мальчишки,