– Нет, конечно.
– Что ж, тебе уже тринадцать. Почти четырнадцать. Самое время решать, какое место ты займешь во дворце.
– Почему сегодня все только об этом мне и говорят?
– Потому что коронация царя изменила все.
Я надела свежее платье, а когда забралась в постель, Мерит подошла и взглянула на меня сверху вниз.
– У тебя глаза, как у Тефера, – ласково проговорила она. – Они светятся в темноте. – Мой пятнистый мив, котенок, пробрался ко мне под бок и свернулся клубочком, и Мерит, глядя на нас обоих, улыбнулась. – Парочка зеленоглазых красавиц, – сказала она.
– Но не таких красивых, как Исет.
Мерит присела на край моей кровати.
– Ты ничем не хуже любой девушки в этом дворце.
Я закатила глаза и отвернулась:
– Можешь не притворяться. Я прекрасно знаю, что не гожусь Исет и в подметки…
– Исет на три года старше тебя. Через год или два ты станешь женщиной и обретешь настоящую фигуру.
– Аша говорит, что я никогда не вырасту и останусь такой же низкорослой, как карлики Сети, даже если мне сравняется двадцать.
Мерит выпятила подбородок, и пеликаний зоб у нее на шее сердито заколыхался.
– Что может знать Аша о карликах? Придет такой день, когда ты будешь такой же высокой и красивой, как Исет! А если и не выше, – осторожно добавила она, – то, по крайней мере, такой же красивой. Разве какая-либо девушка во дворце может похвастаться такими глазами, как у тебя? Они очень яркие, совсем как у твоей матери. А еще у тебя улыбка тетки.
– Я не желаю быть похожей на свою тетку, – гневно заявила я.
Но ведь Мерит выросла при дворе Нефертити и Эхнатона, так что кому, как не ей, знать о том, правда это или нет. Ее отец был влиятельным визирем, а сама Мерит оставалась нянькой детей Нефертити. Во время страшной эпидемии чумы, накрывшей Амарну, Мерит потеряла свою семью и двух дочерей Нефертити, вверенных ее попечению. Но со мной она никогда не заговаривала об этом, и я знала, что она хочет навсегда забыть то, что случилось двадцать лет назад. А еще я помнила, как Пазер учил нас тому, что верховный жрец Рахотеп некогда служил моей тетке, но я боялась обратиться к Мерит за подтверждением его слов. Вот таким и было для меня собственное прошлое. Прищуренные глаза, шепотки за спиной и неуверенность. Я покачала головой и пробормотала:
– Я ничуть не похожа на свою тетку.
Мерит выразительно приподняла брови.
– Быть может, она и впрямь оказалась еретичкой, – прошептала она, – но она была величайшей красавицей из всех, когда-либо ступавших по земле Египта.
– Красивее Хенуттави? – бросила ей вызов я.
– Хенуттави показалась бы дешевой бронзовой подделкой рядом с золотой статуей твоей тетки.
Я попыталась представить себе лицо, которое было бы красивее, чем у Хенуттави, но не преуспела в этом. В глубине души я жалела о том, что в Фивах не осталось ни единого изображения Нефертити.
– И ты полагаешь, что Рамзес остановит свой выбор на Исет, потому что я родственница