– Отныне ты должна быть осторожной в присутствии моей сестры. У Хенуттави много влиятельных друзей при дворе, и потому она запросто может погубить тебя в Фивах, если захочет.
– Из-за того, что я переводила для принца?
– Из-за того, что у Хенуттави есть свой интерес в том, чтобы Исет стала старшей женой, а одно время поговаривали, будто Рамзес хотел предложить эту роль тебе. Я бы сказала, что это маловероятно, учитывая твое прошлое, но моя сестра была бы более чем счастлива, если бы ты исчезла. Если ты собираешься и дальше выживать во дворце, Нефертари, я предлагаю тебе подумать о своем месте в нем. Сегодня закончилось детство Рамзеса, а твой друг Аша скоро станет военным. И что ты будешь делать дальше? Ты родилась принцессой, а твоя мать была царицей. Но потом твоя мать умерла, а с ней и твое место при дворе. У тебя не осталось никого, кто мог бы наставлять тебя, и поэтому тебе позволено бегать без присмотра, охотиться с мальчишками и таскать Рамзеса за волосы.
Я невольно залилась краской. А ведь я-то думала, что Усрет на моей стороне.
– Да, фараон Сети полагает, что это очень мило и забавно, – продолжала она. – И ты тоже. Но уже через пару лет подобное поведение перестанет выглядеть очаровательным. И что ты станешь делать, когда тебе исполнится двадцать? Или даже тридцать? Когда все то золото, что ты унаследовала, будет истрачено, кто станет содержать тебя? Неужели Пазер даже не заикнулся тебе об этом?
Я прикусила губу, чтобы она не дрожала.
– Нет.
Усрет выразительно приподняла брови:
– И никто из твоих учителей тоже?
Я покачала головой.
– В таком случае тебе предстоит еще многому научиться, каким бы беглым ни был твой хеттский.
Тем вечером, когда я раздевалась перед сном, нянька обратила внимание на несвойственное мне молчание.
– Как? Вы не практикуетесь в языках, моя госпожа? – Она налила теплой воды из кувшина в таз, а потом положила рядом полотенце, чтобы я могла умыться.
– Какой смысл практиковаться? – возразила я. – Где я смогу применить свои знания? Это визири учат языки, а не принцессы-сироты. И, поскольку девушка не может стать визирем…
Мерит пододвинула к себе табуретку, которая проскрежетала по плитам пола, и уселась рядом со мной, после чего принялась разглядывать мое отражение в полированной бронзе. Едва ли можно было найти другую няню, которая столь разительно отличалась бы от своей подопечной. Кости у нее были широкими, а у меня мелкими, и Рамзес шутил, что когда она сердится, то шея у нее раздувается под подбородком, словно зоб разжиревшего пеликана. У нее были широкие бедра и полная грудь, тогда как у меня вообще не было ни бедер, ни груди. Она стала моей нянькой сразу же после того, как моя мама умерла при родах, и я любила ее так, словно она была моей настоящей мават – матерью. И сейчас взгляд ее смягчился, когда она поняла, какие мысли не дают мне покоя.
– Ох! – Она глубоко