И вянут розы в зной январский. Алиса Ханцис

на душе. Агата отпустила ее с неохотой, не скрывая, что не одобряет ее дружбы с Вейрами. Сколько раз перечитано было письмо, в котором мисс Хильда, тетушка ювелира, приглашала Делию погостить в Эйнсли-хаузе; недоверчиво всматривалась Агата в строчки, выведенные нетвердой, явно старческой рукой, теребила беспокойно ленточку на воротнике. Долго думала, не давала ответа, и, когда наконец разрешила поехать, лицо ее было усталым, словно борьба с собой отняла все силы. Сдержанное, молчаливое осуждение угнетает не меньше окриков, и не смеешь дома головы поднять, чтобы не столкнуться взглядом с наполненными тревогой глазами сестры – родного человека, которому невольно причиняешь боль.

      – Мисс Фоссетт, – окликнули из-за спины, и Делия вздрогнула: она не думала, что услышит этот голос здесь, на платформе. – Простите великодушно за опоздание; надеюсь, вы еще не начали волноваться? Там, знаете, коров перегоняли через дорогу – в нашей глуши это не редкость.

      Обычная его легкость быстро передалась ей, как тогда в кафе, и, приноравливаясь к его широкому шагу, Делия уже болтала обо всяких пустяках: о дороге, о погоде – удивляясь собственному красноречию и тому, как быстро улетучились все ее печали.

      – Мне очень неловко, что вам пришлось ехать сюда самому, – сказала она, когда вещи были погружены в коляску. Чем еще ответишь на заботу?

      – Какие, право, пустяки, – отозвался мистер Вейр, разбирая вожжи с тою же уверенностью, какая была присуща всему, что он делал. – Мне только в удовольствие – я люблю ездить. Да и вам, думаю, приятней увидеть в чужой местности человека знакомого.

      Это было правдой, и оставалось лишь снова подивиться, откуда он все знает. Коляска покатилась мимо высоких заборов, увитых зеленью, и оград пониже, за которыми виднелись аккуратные домики и сады, где горели лиловым и карминным осенние камелии. Нередко попадались внушительные особняки, с башнями на манер рыцарских замков или с коваными ажурными решетками балконов.

      – Это хорошее место, – заметил мистер Вейр, перехватив ее взгляд. – В высшей степени респектабельное. На этой улице живут адвокат и дантист, чуть дальше – архитектор, инженер и какой-то промышленник.

      В голосе его не было ни хвастовства, ни нарочитой небрежности; было что-то другое, но она не успела разобрать: Чайка перешла на шаг, а кто-то – конюх ли, садовник – уже держал распахнутыми беленые ворота.

      Коляска въехала во двор и, обогнув круглую лужайку с растущей на ней сосной, остановилась перед двухэтажным домом. В первый же миг он покорил Делию. Темнокирпичные стены оттенялись белой баллюстрадой веранды и резными карнизами: точно деревянные кружева, вились они под крышей, легкими занавесями обрамляли фронтоны. А как необычна была арка над крыльцом, почти круглая, смело вписанная в эту искусную столярную вязь! Выбравшись из коляски, Делия ступала, будто во сне, любуясь высокой изломанной крышей из терракотовой черепицы, с длинными печными трубами;