Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы). Галина Юрьевна Корнилова

Леня был завсекцией на продбазе, да и теперь он – Заведующий продбазой в Очаково, в Москве. Генеральный директор,точнее. И я так злилась на маму! Сама постится, не ест ничего за столом, выпендривается перед всеми, мол, такая она правильная тут одна сидит, христианка святая, а все остальные – грешники несусветные и просто низший слой, так она и мне еще есть не дает. Только бы выпендриться ей, выделиться из толпы. А ребенку хочется вкусностей! И мне стыдно было за маму, за то, что она так на себя внимание обращает посторонних людей, тем, что постится (если пост – так сиди дома, жуй свою картошку, зачем ты в гости приперлась, где столы ломятся от колбасы, курицы и мяса?), и на меня тоже заставляет всех внимание обращать, мол, Гале вредно много есть, она и так толстая у нас. При этом и сама тетя Таня, и ее сын Паша, и многие их знакомые и родственники, сидящие тут же, за столом, тоже были толстыми, потому что всегда вкусно ели, и мамины замечания, как я теперь понимаю, были направлены и на них тоже, это была у мамы такая извращенная скрытая форма выразить свою зависть к обеспеченным людям, просто скрытно их оскорбляя, так, исподволь, незаметненько, полунамеками и на них всех тоже, опуская замечаниями при них свою дочь.

      Так было все мое детство, сколько себя помню, и – до 8 класса, когда я села на диету гречневую, чтобы похудеть, потому что мне надоело себя считать толстой среди худых одноклассниц. Конечно, в школе я была не такая уж и толстая, просто плотная, но одежда, как мне казалось, на мне не смотрелась стильно. Да и мамины постоянные намеки…Чтобы носить стильную одежду, надо быть худенькой и стройной, иначе теряется весь смысл. Поэтому я похудела очень на много, даже мамины знакомые меня не сразу узнавали на улице. Я ела только гречку с сухими водорослями вместо соли, и чай пила только с вареньем, без сахара. За полгода здорово вес скинула, наверное, 10 кг. Весов только не было, я по одежде смотрела.

      Не знаю, как бы я вела себя, если бы Сережа получал не 20 000 р, а 2-3 000 р. Смогла бы я быть довольной жизнью, смогла бы нежничать с девочками беззаботно. Не знаю. Вряд ли. Потому что когда нет денег – плохое настроение, а когда плохое настроение – не очень-то хочется сюсюкать и играть с детьми. Потому что нет радости, мысли только – чем накормить. Нет, не дай Бог. Относительная обеспеченность материальная позволяет мне избегать излишних нервотрепок типа «на что купить одежду, еду». Мое внутреннее состояние довольно стабильно. Я могу позволить себе многие вещи в разумных для нас пределах. И слава Богу, тк, если бы на материальные проблемы накладывались бы еще проблемы другие, моя усталость, постоянный недосып, нервы из-за детей и их болячек, то я вечно была бы злая и раздражительная. И постоянно бы скандилала, тк, если ко мне, уставшей и недовольной, приставать, то я могу и отлупить.

      Почему-то вспомнилось, как я теряла сознание в детстве, я ведь по рождению малохольная интеллигентка, как мой папа интеллигентный, и мне часто становилось дурно. Первый раз мне стало дурно года в 4, мы уже жили в новой квартире на Солнечной, мереехали