до обморока. И весь день тоже ела, как из пулемета. Однажды у нас была мама, и она меня застала за поеданием Машкиной молочной каши, и подозрительно спросила про беременность. Вот она вечно с какой-то злобой все спрашивает или говорит, и я себя сразу чувствую всегда преступницей как будто какой-то, честное слово, у меня внутри сразу все сжимается! Я ответила, что тест отрицательный. Еще через неделю я снова купила тест, и он показал какой-то невнятный ответ. А вот уже третий тест сказал точно – ребенку быть! Я четко помню этот момент: Маша тепло одета, тк дома холодно, еще не затопили батареи, она сидит за столиком детским в большой комнате (как бы бабушкиной), за моим старым детским столиком голубым, на стульчике детском, тоже еще моем старом, как в детских садиках, но не хохломском, а простом, такие стульчики простые деревянные были в садиках в 70-е годы, Сережа тут же с красками сидит, помогает Маше раскрашивать что-то в альбоме, Маша вся в красках уже перепачкалась, кофточка тоже, и стол, и папа Сережа, ну, все, как положено, и тут я вхожу в комнату и говорю про второго ребенка, я их обрадовала. И понеслось: я ела сметану банками ,с батонами белого хлеба, ела курицу, мясо, сыр, овощи, фрукты, я ела вообще все! Есть хотелось просто до обморока, до головокружения. Но сердцу было тяжело, потому что я сразу разъелась жутко. Первый триместр я почти всегда лежала, а Маша играла рядом, потому что даже поход в туалет вызывал у меня жуткое сердцебиение и дурноту, темнело перед глазами, как он каких-то непомерных нагрузок, хотя и живота еще не было почти. И это – помимо традиционного для меня токсикоза первого триместра. Скакало давление, мне было аж страшно, потому что если так вот сейчас, в первом триместре, помимо токсикоза еще и вот это все то что будет дальше? Ведь нагрузки только врзрастут. Но опытный терапевт мне сказал (наша любимая Камаловская, конечно же, наш частный доктор и зав. Детским отделением в нашей больнице РАН), что все это – последствия двух моих общих наркозов с разницей всего в один месяц, когда оперировали эрозию шейки и кисту (полостная операция). Это была огромная нагрузка на организм. И что потом будет легче. И действиельно, второй и третий триместр были более спокойными, хотя очень часто был тонус матки, я лежала на сохранении, мне делали уколы Папаверина и еще что-то расслабляющее. И я боялась, что у меня будет выкидыш, мне даже снились страшные сны, что пошло кровотечение. Но, слава Богу, я доходила до срока, правда, Милена должна была родиться 1-7 июня, а не 30 мая. Но в ночь на 30 мая был сильный ливень, и Мила стучала кулаками по животу, и воды решили отойти за компанию с дождем. Да, Мила так сильно брыкалась, что мне как будто под дых били, приходилось даже сгибаться пополам. И в эту ночь я очень хотела есть. А когда я была голодная,Милка так сильно лупасила меня своими коленками и кулачками, что весь девятый месяц я просто боялась, что она выскочит. И вот я лежу голодная, 3 часа ночи, а вставать тяжело, это целый подвиг – встать с таким животом с кровати, это как бегемота поднимать подъемным краном, только мне самой приходилось,
