– Конечно, – Шевченко, поднявший голову и посмотревший на Аношина в упор, сказал это громким, уверенным голосом, – для чего же тогда этим медикам лауреатов давали, звания академиков присваивали? Теперь ведь не то, что было, когда умер Ленин…
– Что-то нет у меня большого доверия к врачам, – задумчиво заметил Сергей, – вспомнить только, как подло с их помощью были убиты Менжинский и Горький, а после войны Жданов и Щербаков. Связь медиков с сионистами это не шутка, ведь многие врачи – евреи.
– Со Сталиным это не должно случиться, – решительно сказал Шевченко, – бросят лучшие медицинские силы, а присмотреть за ними есть кому.
Разговор не клеился. Из столовой я ушёл вместе с Безрукавым.
– Знаешь, Володя, – тихо сказал Безрукавый и посмотрел назад через плечо, – но это только между нами. Мне кажется, что дело безнадёжное.
– Пожалуй, – согласился я, – раз дело дошло до публикации бюллетеней о состоянии здоровья, то шансов, что выживет, мало. Правда, медицина действительно сделала большой шаг вперёд.
– Но не в лечении болезней сердца, поверь мне. Я хорошо это знаю, ведь моя жена и её родители врачи, – Андрей снова оглянулся, – не хочу, чтобы кто-нибудь настучал Коровину о нашем разговоре, ведь, если Сталин и умрёт, останется Берия и другие, которые могут даже в этом разговоре усмотреть что-то крамольное, вроде радости от смерти вождя. Я полностью согласен с тобой, что если бы была надежда, то не стали бы сообщать о болезни. Кроме того, присмотр, о котором говорил Шевченко, как бы парализует творчество, каждый боится предложить что-нибудь новое, оригинальное, из-за боязни, что в случае неудачи именно его сделают козлом отпущения, и следуют по уже накатанной дороге лечения сердечных болезней. Вспомни, как это было с Лениным – тоже публиковали бюллетени, а фактически он даже не смог назначить себе преемника.
– Значит, и Сталин?..
– Кого ты считаешь преемником Сталина?
Я задумался. Действительно, кого? Крепче всех, наверное, чувствует себя Берия, и я невольно поёжился. В его руках огромный аппарат. Правда, на XIX съезде с отчётом выступал Маленков…
– Ну что? – нетерпеливо спросил Безрукавый.
– Пожалуй, ничего определённого сказать не могу.
– Вот видишь. А ведь настоящий преемник должен уже иметь определённый авторитет и внутри страны, и за рубежом. Внутри страны его создать легче, а вот станет ли Мао Цзэдун признавать преемника Сталина?
– Трудно сказать, – ответил я, вспомнив, как однажды в ресторане пьяный китаец, по-видимому студент, тяжело опершись руками о стол, чтобы не упасть, выговаривал молодой женщине, убежавшей от него во время танца, так как он чуть не падал: «Вы презираете меня, потому что я жёлтый, но запомните: мы – великий китайский народ».
– Что мы знаем о Маленкове, кроме того, что он был членом Государственного Комитета Обороны, а теперь