Так было, пока он не ощутил на себе взор женщины, сидящей за нижним столом.
Враг выглядел странно.
Или, возможно, Дженет ожидала чего-то другого от встречи с ним, но прошло много лет, и последний раз они виделись так, что она вдвойне предпочла бы забыть – ведь именно этот человек когда-то протянул ей руку, поднимая из грязи возле костра леди Глэмис. Память о нем была приправлена запахом горелого человеческого мяса и пронзительным криком умирающей в огне женщины. Враг был одет в черное, и тем острей выступала на угольном фоне костюма – чем-то неуловимо протестантского – его сияющая красота Люцифера, светлые волосы. Крупный мужчина, производящий угрожающее впечатление даже возле зятя Клидсдейла, хотя и проигрывающий Джону Гамильтону в комплекции и весе. Зато в его теле, кроме силы, была легкость и быстрота – хищного зверя, матерого волка. Волка. Она подумала об отце. Этот вот… он был ведь совсем мальчишка, когда Пегий Пес пал от его руки на камнях Эдинбурга. Как ему удалось? Кто устоял бы против Джорди Дугласа? Если только не впрямь верны те слухи, что тянутся за ним следом – слухи о славе Сулиса, принятой Босуэллом в наследство вместе с Хермитейджем… не иначе, как сам дьявол вел тогда руку его, шестнадцатилетнего. А после, что было с ним после? Какая чудовищная фортуна, недостижимая прочим! Сколько обвинений в измене, заключений в тюрьму, наветов и лжи – отовсюду он выходил незапятнанным, что под силу либо ангелу, либо, в самом деле, бесу. Она не могла решить, кто он. Наставления Джона Лайона пульсировали в виске, и ей было тошно думать о том, что следует сделать. Понимая, что еще минута – и она выдаст себя необдуманным движением, Дженет Джорди Дуглас отвела взгляд.
Патрик Хепберн очнулся от морока в тот момент, когда секретарь хозяина дома возник перед ним с видом одновременно молящим и жалким, держа в руках несколько листов плотной бумаги. Не нужно было объяснять, что это, и потому он спросил хозяина дома по-иному:
– Чего ради?
– Чтобы знать, что вы полностью наш. Нужно же мне предоставить брату хоть одно доказательство того, что этот приятный во всех отношениях ужин закончился не впустую.
– Деньги вперед, дорогой сэр Джордж – чтобы и для меня этот ужин закончился не только перееданием.
– И вы подпишете?
– И я подпишу. А чего вы ожидали от меня, Питтендрейк? Колебаний, стыда, раскаяния? Это от меня-то? – уточнил он с усмешкой. – От человека моей репутации? А регенту можете сказать прямо – я с теми, кто вернет мне Долину, будет ли это Джеймс Гамильтон, или Генрих Тюдор, или сам дьявол. И пусть регент поторопится с рассмотрением дела, не то я напрямую обращусь к английскому королю – Хартфорд настойчиво зазывал меня в Лондон еще зимой…
Секретарь Джорджа Дугласа, стесняясь, протянул кошель, Босуэлл жестом велел Молоту принять его. И внизу листа появилась Н, перечеркнутая Е – столь же