что отец Офонасий отправился в Калиновку без лишних расспросов, не было ничего необыкновенного. Кикиморы, оборотни, черти, домовые частенько наведывались тогда в общество людей, и те люди не зазнавались и признавали нечистую, а не называли суеверием. Священника встретили представители общины, среди которых были и Влас, и высокий мужик, которых отец Офонасий опознал, в первую очередь по голосам. После положенных приветствий, недолго размышляя, приступили к делу. Взяв с телеги мешок, отец Офонасий вынул из него ризы, в которые тут же и облачился. Также из мешка появились кадило, кропило, берестяная фляга с освященной водой и чаша. В то время, как отец Офонасий начал облачаться в свои одежды и готовиться к исполнению требы, деревенские, глядя на него, уже стали проникаться духом таинства. На церковные богослужения они ходили в любачёвскую церковь, но случалось им там бывать довольно редко, обычно по большим праздникам, и теперь они почувствовали эту свою оторванность, а присутствие действующего священника настраивало на торжественный лад. Задача отца Офонасия состояла в освящении места, на котором стояла деревня, для чего нужно было совершить богослужение, обойти деревню, создав священный защитный круг. Особого труда это не представляло, так как деревня состояла из семи дворов, правда, разбросанных друг от друга. Отец Офонасий справлял службу чинно, не торопясь, обходя Калиновку размеренным шагом, от сердца произнося слова молитвы и с удовольствием вдыхая присовокупившийся к запаху воскуренного ладана запах из смеси увядающих трав под его ногами. После того, как служба закончилась, и отец Офонасий произнёс "Аминь", деревенские вздохнули облегчённо и уже не чувствовали себя совершенно оторванными от церкви и посещение её по большим праздникам, может и не всем, казалось достаточным. А отец Офонасий был уверен, что калиновские, для верности, тайно принесли дары и поганому богу Велесу, языческому скотьему богу.
"А все же любопытно узнать подробности о вашем оборотне, – попросил любопытный отец Офонасий. – Как он вас окрутил?" – "Поперву появился, – взялся рассказывать Трофим, высокий худой мужик, борода лопатой, – у моего загона скотьего, коша". – "Почему же за оборотня принял, а не просто за медведя?" – "Вот то-то и оно. Поперву смотрю, в сумерках, человек незнаемый идёт. Да чудно идёт, всё ближе и ближе к земле прогибается. Занемог или прячется? А враз гляжу, кувыркнулся по земле, а потом встаёт – и медведь уже, хозяин косолапый. И прямо ко мне в кош. И глаза горят – сжелта. Оробел я. А он хлоп моего козла лапой и уложил одним ударом. И взвалил на себя, и утащил в тот вон лес". – "Всё?" – "Всё, как было". – "Ой ли? Не от лукавого ли байка?" – засомневался отец Офонасий. "Мы тоже не поверили Трофиму, – сказал стоящий рядом с Трофимом мужичок, кривой на один глаз, – пока сами не узрели". – "Тебе только и подтверждать, – глядя на его кривизну, подумал отец Офонасий. – Один глаз на мельницу, другой на кузницу". Но кривого Егора поддержали. "У кривого Егорки глаз шибко зоркий", – вспомнил начало пословицы
