– Давай к Фадеичу, любезный! Адрес известен?
Глава 10
Кровать визгливо скрипнула в последний раз, похотливо взвизгнули матрацные пружины – Пётр Петрович Никольский восторженно закатил глаза, блаженно застонал, захрипел, завыл по-волчьи, испытывая нечеловеческое наслаждение, и скатился вбок, часто и сипло дыша. Проигрывать – так миллион, любить – так королеву, на меньшее просто не стоит тратить сил! Или, за отсутствием королевы, хотя бы самую красивую и авантажную женщину в городе – мадемуазель Николь, по которой сходит с ума всё мужское поголовье Новоелизаветинска. Мадемуазель, в свою очередь, всех презирает, с брезгливым равнодушием заигрывает, глазки строит да губки пренебрежительно и капризно надувает и всё такое-прочее, а ему отказать никак не смеет! Знает, плутовка, что одного лишь сурового движения бровей подполковника Никольского достаточно, чтобы улетела она обиженной птицей обратно к большевикам, пьяную матросню развлекать, обслуживать за паёк, то есть, за тошнотворную перловку и ржавую воблу. Бр-р-р! Кошмар какой! Насчёт сурового движения бровей – разумеется, шутка, он вовсе не зверь, не мерзавец какой, даже совершенно наоборот, мужчина весьма деликатный и приятный во всех отношениях. Однако же пускай старается мадемуазель Николь, в миру Ольга Константиновна Ларионова, стонет томно в нужный момент, показывая, как приятны ей ласки Петра Петровича, как млеет она в его объятиях! Помнит пусть, кто помог в Новоелизаветинске обустроиться да всяческое вспомоществование оказывал, а также помнит, что чары её женские – вещь совершенно бесполезная, для него – ничто! Поёт она, конечно, божественно, а в постели – так себе, Пётр Петрович знавал и получше! Плохо старается, не за совесть, нет той изюминки, что так ценит в плотских утехах господин подполковник. Снисходительно погладив грудь лежащей рядом «французской актрисы», Пётр Петрович повернулся набок и мгновенно провалился в сладкие объятия Морфея, заснул, попросту.
Мадемуазель Николь тихо лежала рядом и беззвучно плакала. Чёрт побери, до какого дна она опустилась! Её ласк безуспешно добивались многие столичные франты, куда как весомее провинциального контрразведчика, павлина надутого, ради благосклонного взмаха ресниц к её ногам готовы были бросить всё – и что в итоге? Она лежит в постели с мужчиной, которого презирает и люто ненавидит, в тесном номере убогой гостиницы, спасибо, горячая вода имеется. Ниже падать, кажется, некуда! Ей было нестерпимо жалко себя, хотелось подняться с постели, вытащить у любовника из небрежно висящей на спинке стула кобуры револьвер и страстно разрядить весь барабан в ненавистную физиономию, а потом застрелиться самой. Получится весьма мелодраматично и красиво, словно в романе Бальзака или Дюма. Только Ольга знала совершенно точно, что ничего подобного она сотворить не в состоянии, но как же прекрасно мечтать