– Но ведь я, Альбер, я служу средством достижения твоей цели? – допытывалась Полина. – Ведь ты сам говорил мне об этом!
– И да, и нет, – Враницкий улыбнулся, поймав себя на новой мысли.
«Ты и есть моя цель».
– Тогда что тебе от меня нужно? Почему ты просто не можешь сказать, как ты ко мне относишься? Знаешь, правда, я не настолько хороша, как потенциальная медийная личность, которую ты из меня планируешь сделать, не настолько сильна как писатель, чтобы быть выгодным вложением денег. Я понимаю, это глупо, я, должно быть, выгляжу полной дурой, задавая тебе такие вопросы…
– Я так не считаю. По-моему, ты должна это чувствовать. Но ты чувствуешь все наоборот. Почему ты во всем видишь какой-то негатив? Почему все время ждешь от жизни подвоха?
Полина молчала, чувствуя, как ее рука дрожит в его сильной и большой руке и бешено колотится ее сердце, и еле сдерживала подступающие слезы.
– Я просто хотел сказать тебе, что обычно я говорю то, что думаю – иногда это идет мне во вред, но чаще – на пользу. Поэтому если я говорю, что считаю тебя перспективной, интересной, умной и безумно притягательной девушкой, значит так оно и есть. Я бы никогда не взялся за проект под названием «Паула Стоун», если бы считал иначе.
Полина, засмеявшись, закинула голову наверх, потом провела рукой по лбу и улыбнулась и с оттенком легкой горечи повторила:
– Проект… А расскажи, каков проект под названием «Алберт Враницкий»? Ведь твоя собственная жизнь – это тоже твой проект, не так ли?
– Да, как и жизнь любого человека – только его собственный проект. Я глубоко убежден, что люди сами творят свою жизнь, а если они этого не делают, то вынуждены проживать не свои жизни, являясь частью чьих-то чужих проектов. Как у вас говорят, «человек сам кузнец своего счастья», кажется?
– Практичный подход к жизни.
– Я бы сказал – эффективный.
– Скажи, а ты во всем стремишься быть эффективным?
– А что плохого в эффективности?
– Ничего… Но лично я – ужасно непрактичный человек.
– Ты недооцениваешь себя, Паула. Если бы в тебе не было ни доли практичности, тебя бы сейчас не было здесь.
Полина рассмеялась.
– Что это? – воскликнула она. – Намек на мою меркантильность?
– Отнюдь, – Алберт улыбнулся своей чарующей улыбкой, от которой у Полины вновь, как и тогда, на вечере их помолвки, побежали мурашки по всему телу. – Мне нравятся практичные люди.
– И женщины?
– Особенно женщины. – Враницкий заглянул Полине в глаза и вдруг прижался к ее руке долгим поцелуем.
Полина легонько высвободила кисть из ладоней Алберта и тихо, но отчетливо, сказала:
– Не делай так больше.
– Почему?
– Потому что это