выпивкой
вылазкой. Так же аккуратно, не трогая тюль, он удалился от окна и, подмигнув статуэткам кошек, вышел из кабинета-студии.
Насилу отыскал в коморке охраны ключ от чёрного хода – почему-то тот находился не на крючке в застеклённом шкафчике, а в среднем ящике стола – и, сжав ключ в руке, направился к двери чёрного входа. Вставил ключ в замок и… посмотрел в глазок. На улице супротив двери стоял чёрный автомобиль. Виктор Ильич приложился к глазку вторым глазом. Автомобиль не растворился в пространстве, но стал ещё реальнее, когда боковое стекло немого опустилось, и показавшаяся рука стряхнула на улицу пепел с прикуренной сигареты. Детективы. Кому ж тут ещё торчать? И даже не удосужились доложить, что прибыли.
– Ну и какого хрена вы здесь встали?! – раздраженно прорычал Виктор Ильич. Оставалось ждать. Должны же они вернуться к центральному входу, или не должны?
Смотрителя мелко затрясло, в третий раз досчитав до тысячи, он примкнул к глазку. Автомобиль не исчезал.
– Нарисовались – не сотрешь! – огрызнулся Виктор Ильич, и разинул рот от внезапной догадки. Он быстро вернулся в коморку охраны – «Боже правый, их две!» – и шлепнулся на стул. На картинках монитора (с камер внешнего наблюдения) красовались два одинаковых автомобиля. Достаточно ли это для защиты музея – покажет время, но сейчас Виктор Ильич был зол от «чрезмерной» опеки. Был зол на Надежду Олеговну и зол на себя за злость на неё. Организм требовал алкоголя, а теперь ещё и разрядки. В бешенстве Виктор Ильич врезал по монитору и взвыл от боли. Пыл разрушения моментально угас одновременно с монитором. Теперь пылала рука. Не хватало ко всему сломать пальцы! Виктор Ильич дул на руку и баюкал её на груди, боясь шевельнуть скрюченными пальцами, слёзы мочили щетину, смотритель вскинул страдальческие очи к потолку и взмолился в голос.
Боль утихала, но утихала неохотно. Виктор Ильич нянчил руку, бесцельно бродя по помещениям. Он боялся пошевелить пальцами. Смотритель поймал себя на том, что его нога ступила на скрипучую ступень винтовой лестницы. Он поднимался наверх, в кабинет-студию, поднимался, потому что надеялся там избавиться от боли.
Глава 26
Егор прислушался к себе и отчётливо услышал нарастающее недовольство давно оголодавшего организма. Прежде чем двигаться куда-то дальше, нужно поесть. Мальчик стянул рюкзак, уселся на холодный грунт и запустил обе руки в рюкзачное чрево.
У него осталась плюшка со школьного обеда, которую хотел слопать на последнем уроке, но забыл. Какой же он молодец, что забыл! Сейчас-то