– Так мне рассказывать про ту битву или нет? – попытался сменить тему разговора Григорий.
– Конечно, Гишин-сан! – воодушевился Елизар.
– Ну значит, дело было так. Как-то сегун решил устроить среди самураев конкурс на лучшее хокку.
– На лучшее – что? – переспросила мать Елизара.
– Четверостишие, – ответил за Гишина богатырь.
– И в тот момент, когда мы собрались во дворце сегуна, прискакал гонец и сообщил, что на берег высадились варвары в огромном количестве. Сожгли рыбацкую деревню и вообще безобразничают. Только мы вознамерились выпить саке и послушать блистательную поэзию, как тут варвары словно снег на голову. Сегун отдал приказ отправиться на берег и навести там порядок. Добрались мы туда и глазам своим не поверили! Сегун шутит или издевается? Каких-то жалких тридцать тысяч варваров против двух тысяч самураев. Это всего-то пятнадцать варваров на самурая! В общем, решили мы, что сегун отправил нас на разминку. Ведь сабли у варваров из такой скверной стали, что катана перерубает их, словно бумагу! Минут через пятнадцать их стало вдвое меньше, а через полчаса и вовсе один остался, да и то потому, что сегун наказал одного в живых оставить и отправить обратно за море к предводителю варваров. Что и было сделано. А когда мы вернулись, сегун всех пригласил на обед и велел каждому в стихотворной форме изложить впечатления от минувшего дня. Мой стих ему особенно понравился.
– А прочитай его!
– …Бледный диск Луны отразился в воде
И стал багрово-красным.
Меч уснул в ножнах.
Кровищи было – не мог перестать смеяться до вечера…
– Здорово! Иносказательно вроде, а сразу все понятно.
– Не переживай, сынок. На твой век супостатов хватит. К нам все время разная-всякая нечисть залезть норовит. Чтоб им пусто было.
– А им, мама, всегда пусто и бывает! Потом.
– Оно, конечно, так. Да только придут, напакостят, нагадят, потом плетни и огороды в порядок приводи…
Вслед за этими словами мать Елизара сноровисто отполосовала здоровенный кусок окорока и из казана половником насыпала щедрую порцию гречневой каши с луком, над которой поднимался густой пар с умопомрачительным ароматом белых грибов. Играючи подняла со стола четверть и налила всклянь прозрачной как слеза водки. Григорий вздохнул, опрокинул емкость, крякнул и вновь принялся за еду. А Елизар навалил себя десятка три блинов и начал уминать их за обе щеки с различными сваренными матушкой вареньями.
////////////////////////////
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. В царстве Кощея наступило хмурое утро, которое, впрочем, мало чем отличалось от ночи. Сплошную черноту сменил темно-багровый рассвет, достойный полотен Каспара Давида Фридриха. К полудню небо стало зловеще-красным, а через некоторое время начало чернеть, погружая все вокруг во мрак.
– Гюнтер! – крикнул Кощей. Он сидел за своим готическим столом, продолжая разрабатывать план похищения.
Гюнтер спал,