– Разве с человеком такое приключение бывает, – ещё больше удивился Павел. – Может вы заболели?
– Скажи, что ты меня понимаешь и прощаешь, – попросил художник, будто покидая этот мир. – Я же знал, что нельзя писать, а ты нет. И сейчас не ведаешь.
– Ладно, прощаю вас, – подумав секунду, другую искренне с состраданием сказал Павел и открыл повреждённый глаз, который теперь видел, как и здоровый.
Лицо художника порозовело, и тень печали исчезла с него, он улыбнулся и, кашлянув, попросил:
– Паша, никому не говори, что я отказался писать лозунги, ни сотрудникам нашим, ни директору, а особенно партийным работникам. Понимаешь?
– Ладно.
– Хочешь, ещё денег одолжу? – любезно предложил Иван Кузьмич.
– Не беспокойтесь.
***
Колокольчиков направился, как и планировал к речке, где был городской пляж. Павел пытался понять, что же случилось за считанные часы с Иваном Кузьмичом. От чего этот взрослый, уверенный в себе человек, переменился на его глазах и чуть живой просил прощения. Никаких видимых проступков и действий с точки зрения законов и морали Павел не усматривал в его поведении. А чуждые размышления о Боге и грехе не казались ему существенными и могущими вызвать в сознании и сердце человека смущения и страдания способные перевернуть всю жизнь наизнанку.
На песчаном берегу не оказалось свободного места и Павлу пришлось разместиться с краю на траве. Пляж кипел плесканием в воде, детскими восторженными визгами и бесконечными окриками матерей, бабушек и дедушек. Колокольчиков с удовольствием глядел на беззаботные игры ребят и гладь широкой реки, получая извне мир и покой, которые источались из невидимых источников и благодатно касались его. Паша лёг на спину и подумал, как хорошо ему оттого, что он живёт в лучшей стране, где так много прекрасных людей и возможностей.
Вдруг подул прохладный ветер, и приплыла тёмно-серая туча, закрыв собой ласковое солнце, а затем и всё голубое небо. Прохлада выгнала людей из воды. Неподалёку громко ударил гром. Наскоро засобирались отдыхающие, напугавшись грозы и ливня. Вскоре берег заметно опустел, но Павел остался под густыми ивами переждать короткий летний дождь, а потом занять лучшее место на пляже.
Порыв воздушного потока пронесся над берегом, взвихрив жёлтый песок. Ветер достиг Павла и будто остановился над ним, завертелся вихрем и некоторое время стоял столбом, затем сорвался и погнал стороной чёрную тучу, не успевшую здесь проронить ни капли.
Колокольчиков поднялся с земли и стал глядеть на мелькающие вдалеке всполохи грозы, чувствуя в сердце бурно наплывающую, необъяснимую тревогу и страх. «Неужели испугался грозы? Никогда не боялся, всегда ждал первого грома