– Вот Михаил Юрьевич, это наш лучший оперативник Рябинин Егор Александрович, – официально представил он его мужчине в штатском.
– Вчера вы были другого мнения обо мне, и премию мне не дали, товарищ майор, – съязвил Рябинин.
– Закрой рот и сядь! – сквозь зубы шепотом процедил Еремеев, чтобы никто кроме Рябинина его не услышал.
– Не обращайте внимание на него Михаил Юрьевич, он у нас любит пошутить, – повернулся Еремеев, как избушка на курьих ножках – к Рябинину задом, к гостю передом. И за его широкой спиной оперативник увидел сжатый увесистый кулак.
Рябинин понял по этому общепринятому жесту, что в полемику лучше не вступать, и что человек в штатском большая «шишка». И что ему Рябинину сейчас поручат какое-то «очень важное или деликатное дело», и возьмут на «особый контроль». А это, Рябин знал по своему опыту, очень плохо для него.
– Егор Александрович, – без всяких предисловий и не обращая внимание на набравшего полную грудь воздуха Еремеева, приготовившегося вставить свою напутственную речь оперативнику, – начал мужчина, – дело в том, что у меня пропала дочь, – сложив пальцы рук домиком стал ходить по кабинету мужчина.
Еремеев со вздохом, как воздушный шарик, выпустил набранный в легкие воздух и как обиженный ребенок плюхнулся на стул. Сделал заинтересованное лицо и стал в такт рассказчику кивать головой соглашаясь и одобряя каждое его слово.
– Сегодня утром, – взглянул на часы мужчина (было два часа ночи) – извиняюсь, уже вчера, – одернул он рукав пиджака, – она ушла из дома на учебу и до сих пор не вернулась. На телефонные звонки не отвечала. Я пробил по биллингу местонахождение телефона, но он оказался дома на тихом режиме. То есть она не взяла его специально, она которая не расставалась с ним ни на минуту. Вы же знаете современную молодежь?
Еремеев кивнул, а мужчина продолжил.
– Я обзвонил всех учителей, репетиторов, тренеров, никто ничего не знает. Лиза ушла после второго урока, сказав учительнице, что у нее болит голова и она просила меня ее забрать. Но она мне не звонила, и забирать я ее не собирался. У меня нет от дочери ни пропущенных, ни непринятых звонков.
Еремеев вновь сочувственно кивнул.
– Она не звонила и моему водителю, иногда, когда я занят, он забирает ее из школы, – продолжал убитый горем отец. – Она не звонила жене, ни нашей домработнице. Никому… Понимаете? Никому!
Еремеев понимающе кивнул.
– Никогда такого не было. У нас все строго: школа, репетиторы, кружки, дом. А тут такое. Ума не приложу куда она могла пойти не предупредив?
Еремеев в недоумении замотал головой, и развел в стороны свои пухлые руки, как будто это у него сейчас спрашивал отец девушки, хотя тот даже не смотрел в его сторону.
«Сбежала в самоволку!» – про себя вставил Рябинин. А вслух спросил:
– Сколько лет вашей дочери? И какие кружки она посещает?
– Лизе 17 лет. Она учится в одиннадцатом классе. В понедельник после занятий у нее уроки по вокалу, а вечером репетитор