Она стремглав неслась по улице. Не оглядываясь по сторонам, не обращая внимания на удивленные взоры прохожих. Несколько знакомых дам, попавшихся ей навстречу, даже не успели поздороваться – так она быстро бежала. Бежала, пряча заплаканное лицо и душившие слезы. То были слезы отчаяния. Она решительно не предполагала, что так закончится.
– Подлец! Негодяй! – всхлипывала Софья Карловна на ходу.
И слова эти относились отнюдь не к собственному мужу. Был еще человек, которого она только что возненавидела.
Санкт-Петербург. кабинет Министра внутренних дел Бибикова
Дмитрий Гаврилович Бибиков, мягко выражаясь, недолюбливал Дубельта. Хотя по роду деятельности им приходилось общаться, их отношения носили сугубо официальный характер и никогда не переходили в дружеские. И разница в возрасте не имела решающего значения. Старый солдат, участник Бородина, по праву считал Дубельта молодым интриганом и не упускал случая от души насладиться промахами или досадными упущениями, что время от времени возникали в соперничающем департаменте. А еще, между ними существовало своеобразное соревнование: кто кого опередит или окажется прозорливее.
Впрочем, кое-что общее у этих господ, все-таки, было. Как высокопоставленное лицо, обремененное государственными интересами, министр внутренних дел так же был вынужден добиваться желаемых результатов всеми доступными способами. Человек военный, привыкший жертвовать, Дмитрий Гаврилович мог запросто кинуть на алтарь победы пару-тройку невинных душ, прекрасно осознавая, что все это воздастся ему сторицей и окупится, что все это он делает ради общего блага, ради Государя, ради Отечества.
Вот и нынешняя компания по борьбе с раскольниками происходила не просто так, из личной неприязни или прихоти, а по установке, спущенной свыше. И ее результатами должны стать полная дескредитация старообрядцев в глазах общественности и окончательная зачистка их тайных мест обитания. Отчасти это было продиктовано неудачами двухлетней давности, когда не удалось в полной мере исполнить известного указа Императора. Теперь же планировалось высвобождение оставшихся раскольничьих скитов и монастырей для замены их православными или, на худой конец, единоверческими. Все делалось для того, чтобы новый Государь продолжил дело своего батюшки без лишних проволочек.
С политической точки зрения старообрядческие общины, с накопленными капиталами, с их высоким авторитетом и отличной взаимовыручкой, представляли собой существенную силу, могущую оказать (и уже довольно успешно оказывающую) заметное влияние. И не только по части политики, но и в хозяйственной и производственной сферах. Старообрядцы хоть и помогали в войне с Турцией, но неохотно и недостаточно. А что ежели бы они вознамерились покачнуть весы в другую сторону? Разве недостаточно было примера с Пугачевым или Разиным? Ужели лучше было бы ждать очередной бунт? Другими словами, в борьбе с внешним врагом нужен был враг внутренний, который тут же отыскался, потому что никуда и не уходил. Враг, которого можно было бы с легкостью обвинить