– Да! – подхватил Аверкиев, – Татуировка в виде черепа!
– Где?
– Здесь! – Аверкиев ткнул себя пальцем в грудь.
Штабс-капитан внимательно посмотрел на чиновника, потом сверился с актами вскрытия, отрицательно покачал головой.
– Боюсь, не ваш покойничек… К сожалению.
Аверкиев облегченно выдохнул.
– Не убивайтесь вы так, – посочувствовал пристав, – найдется обязательно.
Чиновник сделал вид, что собирается плакать. Надулся, покраснел лицом, нижняя губа задрожала. Штабс-капитан, придерживая на плече китель, метнулся налить воды.
– Сами-то откуда будете? Служите где? – участливо спрашивал пристав, отпаивая сидящего на стуле Аверкиева.
– В департаменте, – чуть слышно отвечал тот.
Раскрывать инкогнито ему не хотелось, да и нельзя. Отсюда вывод: продолжать комедию.
– И всю жизнь с ним так, сколько помню. То в одни неприятности ввяжется, то в другие. Представляете?
Пристав вместо ответа почесал себя за ухо.
– Один раз связался с жуликами. Поддельные векселя подписывал. Почерк у моего брата каллиграфический, …был.
Пристав смахнул с плеча посетителя невидимую соринку.
– Теперь вот, как исчезнуть, грезил какими-то пиастрами.
Штабс-капитан, отстранившись от бедолаги, покосился под стол, выясняя, не осталось ли чего в бутылочке.
Аверкиев поставил стакан и резко выпрямился.
– Пойду я, ваше благородие.
Пристав вздрогнул от неожиданности. Потом развел руками и округлил глаза, мол: воля ваша, кто вас держит.
– Побольше бы таких как вы, участливых блюстителей законности, господин штабс-капитан.
– Не стоит благодарностей, – распластался в улыбке служака, подбирая со стола револьвер.
Выйдя на улицу, Аверкиев усмехнулся: пристав, называется. Даже фамилии моей не спросил. И про неопознанный труп, наверняка ничего конкретного не выяснил.
Вятка. Кабинет Губернатора
Появившись в кабинете Наиглавнейшего, Михаил встал в десяти шагах от начальника, склонив голову.
Николай Николаевич Семенов, тучный старик 60-ти лет с холеными бакенбардами, предложил чиновнику сесть. Удивительно, но сие обстоятельство было против обыкновения губернатора держать подчиненных на ногах. Ходил слух, что сию привычку старый пердун приобрел еще со времен своего директорства в Рязанской гимназии.
Салтыков примостился на краешек стула, готовясь внимательно выслушать.
– Вот что, Мишенька, – сказал губернатор, по-отечески обращаясь к чиновнику, – У меня к тебе очень важное дело. И оно, к твоему сведению, не только по линии министерства а, возможно, и выше.
Сказав это, губернатор многозначительно воздел палец к верху и со значением посмотрел на молодого человека.
Николай Николаевич взял со стола папку, аккуратно завязанную тесемочками, и подошел к Михаилу.
– И что