Особняк располагался на холме над огромным парком, и подняться к нему можно было по узким каменным ступеням. Ступени были очень старые, местами камень растрескался и порос мхом, а бортики обкромсало время. Как ни странно, за семь месяцев я здесь ни разу не упала. Странность заключалась в другом. Визуально количество ступеней оставалось одним и тем же, но фактически оно менялось из раза в раз. Их бывало сорок шесть, двадцать три, восемьдесят семь… Усталость от подъема всегда соотносилась с подсчитанным. При сегодняшнем подсчете я сбилась на шестом десятке: внимание то и дело ускользало ко сбившемуся дыханию или покалываниям в боку. Шейн упрямо поднимался за мной, стиснув зубы и ничем не выдавая своей усталости.
Наконец, под ногами замелькала пестрая плитка: сначала разрозненными островками, но с каждым шагом все плотнее укладываясь в дорожку, ведущую к главному входу. Единственная бетонная цветочница без цветов выглядела заброшено и одиноко. Наверное, предыдущие владельцы планировали разбить сад перед лицевой частью дома, но так и не нашли на это вдохновения. В пышном саду Особняк совершенно потерялся бы, настолько он был скучный: темно-зеленая черепица, грузное двухэтажное тело, сухая поросль на стенах и бессмысленный декоративный балкончик, входа на который не существовало. Каждый угол дома казался непродуманным, в чем-то даже нелепым – но при этом не вызывающим ни капли любопытства. Но наш Особняк мог позволить себе такую непримечательную наружность. Ведь главное скрывалось внутри.
Было бы здорово, если бы нам позволяли не отчитываться о выполненных заданиях сразу по прибытию, а давали хотя бы перевести дух.
Шейн отправился в кабинет Анджелы первым, а я завернула на кухню, самое оживленное место в Особняке. В дверях я едва не столкнулась с Наной, чудом удержавшей стакан томатного сока.
– Доброе утро, – сказала она, проскользнув мимо.
За овальным кухонным столом сидел Оскар, любовно намазывавший арахисовое масло на тосты. И Женевьева, конечно, тоже была тут. Она чистила фильтр кофеварки и привычно делала вид, что меня не существует.
– Привет, Клара! – Оскар помахал мне столовым ножиком, и я мигом отвлеклась от Женевьевы. На Оскаре была серая льняная рубашка и красный шейный платок из его огромной коллекции. – Иди сюда, поделюсь с тобой сэндвичами.
– Привет, Оскар. – Повесив рюкзак на спинку стула, я указала на его платок. – Тебя что, приняли в пионеры?
Оскар был самым приятным обитателем Особняка, но временами ему недоставало эрудиции. Я почувствовала себя по-дурацки, когда поняла,