– Пошли в номер! Гусёна, дай хоть чем-нибудь прикрыться, – я вспомнила, как он отвернулся. – Я не модель и вряд ли вызову одобрение своей наготой.
Неожиданно Конрад схватил за грудки Боба:
– Я тебя предупреждал, что её нельзя оставлять одну?!
– Что ты хватаешь? – мы вытаращили глаза, если Боб перешёл на ты, то полностью принял этого человека. – Ты знаешь, что мы бегали везде в поисках этой заразы? Она, как провалилась.
– А почему ты сюда не заглянул?
– Да потому что тренажёрный зал был закрыт, мы это посмотрели по расписанию. Нам и в голову не пришло, что она здесь.
– Конрад, он прав. Зал был закрыт, – поторопилась я спасти Боба от увечий.
– Ладно. Идите, – Конрад повернулся ко мне, – а ты останься.
Мои, потоптавшись, ушли, а на их место в зал вошли Саша и Вася. Я посмотрела на них, но подошла вплотную к Конраду.
– Я знаю, что ты – экстрасенс.
– Хы! – раздался сзади голос Васи.
Конрад усмехнулся и стал отдирать мои штаны от стула.
– Что ещё скажешь? – звонко спросил Саша.
Не стала я говорить, но сделала нечто невероятное для себя самой – подошла сзади к Конраду и обняла его.
– Дай мне твою майку, и я уйду. Не волнуйся, целовать я тебя не буду, потому что ты решишь, что это благодарность.
От растерянности Конрад застыл, а я залезла на тренажёр, чтобы стать повыше, и практически одним движение содрала с него майку, натянула на себя и гордо, как модель, продефилировала мимо них. А они стояли, вытаращив глаза, и глотали воздух. В дверях я обернулась и показала Конраду язык.
По коридорам я пронеслась, как ураган. Ворвалась в номер и схватила влажные салфетки, и стала оттирать следы грязи на руках, слушая дуэт моих друзей на тему «Не ходи без нас, зараза! »
– Ша! Гусёна, приводи меня в порядок. Мы идём на чемпионат по бильярду. Там будут всяко-разно выражаться от расстройства, а я послушаю. Люди часто бессознательно употребляют привычные обороты речи. Мы найдём этих засранцев, что меня пинали. Я покажу ему благодарность!
Они неожиданно улыбнулись, но промолчали, что удивило меня. Гусёна исследовала моё состояние и качала головой.
– Удивительно. На рёбрах синяк будет – жуть, а на лице ни царапины, хотя по виску саданули тебя крепко, да и щека чуть припухла, – она открыла окно, собрала снег с подоконника и сунула мне в руки. – Подержи-ка снег у лица, через пары минут опухоль сойдёт. Вот что, думаю, ты наденешь джинсы, мою тунику, и я тебя причешу.
Полчаса злобных пререканий, и я с недоумением рассматривала себя в зеркало. Неужели жемчужно-серая туника, расшитая атласными букетиками роз по подолу и вороту, может так изменить лицо.
Гусёна вздохнула.
– Надо мне в парикмахеры податься. Деньги бы зашибала невероятные.
Она повертелась передо мной. Черные джинсы, малиновый джемпер, делал её невероятно привлекательной.
– Гусёна, любовь тебе к лицу. Ты просто цветёшь, – я повернулась