«Точно, раззява! За одной кастрюлей не усмотрела, едва не спалила картоху! А еще генералов осуждаю. У генерала поди целая армия солдат, и за каждым глаз да глаз нужен, ведь их и одеть надобно, и обуть, и накормить-напоить, и воевать научить умело, чтобы он с войны с победой возвращался. Кто-то, может, и скажет: тебе что, карга старая, больше всех надобно, чего ты так и норовишь за генералов думать? Они, чай, академии заканчивали, а кто ты такая? А я этим злопыхателям так отвечу: больше – не больше, а солдатики-то свои, не чужие, как же о них не думать? Тяжело сейчас всему народу нашему, тяжело и солдатикам нашим. Вот такой пример приведу.
Недавно ко мне забежали офицерики из той самой части, что рядышком стоит, нас своими ракетами защищает. Сколько помню, эта часть всегда на этом месте стояла – сначала с пушками, их еще зенитками называли, опосля – уже с ракетами. Бывало, зенитки как начнут в небо пулять – у нас стекла с окон вылетали, сейчас ракету выпустят – ажно поселок трясется, и все дымом заволакивает. Сначала страшно было, опосля – ничего, пообвыкли. Я как на пенсию вышла – а вышла, когда мне уже было за семьдесят, – так эти молоденькие офицерики, которые холостые, повадились ко мне бельишко для постирушки носить за небольшую плату или за пару банок тушенки. Тогда тушенка, ой какая вкусная да пахучая была! Несладко им тут служилось в отдаленности у моря холодного, в тайге бескрайней, в климате суровом без мамочек родненьких, без ласковых женских рук, без теплого семейного уюта. Сразу после училища военного – и сюда, в в сопки, в тайгу, в глухомань.
Так вот, принесли они, как обычно бельишко, сидят, чай с брусничным вареньем попивают. Обычно шумные, веселые, а тут заметила – не шибко. «Робятки, – спрашиваю я, как обычно называя их „робятками“, – пошто головушки повесили, случилось что?» – «Случилось, баб Мань, – отвечают кисло. – Расформировывают нас, не нужны мы стране». – «Ой, робятки, да что вы такое говорите?! – запричитала я. – Как без вас можно?» – «Получается, можно, – развели они ручками. – Сокращают армию, говорят, сейчас у нас врагов нет». – «Как же нет? А эти – мериканцы? Они вон что по телевизору вытворяют, прямо беда!» – «Не противники они нам больше – наилучшие друзья», – сообщают офицерики. «Так нам и Гитлера, помню, велели лучшим другом называть, запрещали о нем плохое говорить. А этот… ну, который совсем рядом… Мао Цзедун, вот! Этот нам как родной брат был. А что из всей этой дружбы вышло, знаете?» – «Знаем! – ответили дружно. – Баб Мань, ты в правильном направлении