недалеко! В тюрьму захотели, да?!» Молчат мои мужики, с ноги на ногу переминаются. Короче, отклонила я их план, свой предложила. Несогласие свое они не высказали, покрутили носом и согласились. А я прямиком направилась к командиру воинской части. Майор принял меня, как хорошую знакомую, горький кофе предложил, внимательно выслушал мой план и, хитро улыбнувшись, только и сказал: «Баб Мань, тебе бы в разведку ГРУ». Ей-богу, до сих пор не знаю, что такое ГРУ, однако уже на следующий день солдатики перекрыли въезд к нам в поселок полосатыми шлагбаумами с пугающей надписью: «Внимание – военный объект! Ракетные пуски! Въезд строго по пропускам! Часовой открывает огонь без предупреждения!». И, даже будку на колесах прикатили, а в ней часовые жили; их еще «партизанами» обзывали, ну те – которые в годах, на переподготовке. Опосля они рассказывали, что приезжали какие-то модно одетые мужики на крутых тачках, но прочитав надпись и, видя часовых с автоматами, быстренько уехали восвояси. Поселок наш успокоился. Немного погодя пост сняли, потому как «партизаны» по домам разъехались, а шлагбаум с надписью до сих пор пугает посторонних. А мужики наши, издали заметив приезжую машину, враз за ружья хватаются, дескать, береженого бог бережет. Теперича, я больше боюсь, как бы они по пьяни друг дружку не постреляли, ведь для мужика ружье, что дитю малому – игрушка. Думала, конфисковать, так не отдадут же без боя, начнут орать: «Не имеешь права! Это частная собственность!» Нахватались словечек… балаболы! А ни у одного разрешающего документа на ружье нет… шут их забери! Ладно, пока бог миловал, пусть потешатся…»
