Подобралась в темноте к решётке и протянула в щель свою руку, ладонью вверх.
Агата ухватилась за мою ладонь.
– Зои… – Я уловила слёзы в её голосе. Она пыталась изо всех сил не расплакаться. Но тщетно. Всего минуту спустя она уже всхлипывала, содрогаясь вместе с моей рукой.
– Мне уже вынесен вердикт?
– Они повесят тебя… – Девушка разрыдалась ещё сильнее.
– Ну же, тише, – а я по-прежнему улыбалась. На самом деле, лучше знать о своей судьбе, чем пребывать в неведении. Никон был настолько зол на меня, что уже целых два месяца держал меня в заточении, никак не распоряжаясь моей дальнейшей судьбой.
– Зачем ты так безразлична к себе, милая Зои! – Рыдала Агата, сжимая мою ладонь своими хрупкими ручками.
– Зачем ты рискуешь навлечь на себя немилость Никона, приходя сюда!? – Я попыталась быть грубой, чтобы оттолкнуть её, чтобы ей было проще пережить неминуемое.
Агата слишком привязалась ко мне. Лучше уходить, зная, что тебя ненавидят. Уходить и знать, что тебя любят и боготворят – сложнее. А я хочу уйти легко. Изменить что-либо здесь я уже не в силах.
– Мне всё равно! Я буду молить у него о пощаде к тебе! Если ты сама не хочешь этого сделать! – Агата настаивала на своём.
С момента заточения здесь мне не удавалось её переубедить. Я знала о своей участи. Я пыталась настроить её на худший исход. Но бесполезно. Она не хотела принимать неминуемое.
– Я же не смогу без тебя, Зои… – Всхлипывала Агата, прижимаясь к холодной решётке.
Я резко забрала у неё свою ладонь, фыркнув в ответ:
– Ты будешь единственной женой.
– Мне всегда нравилось быть второй! – Не унималась она.
– Ты родишь ему наследника! – Я уже перепробовала всё, чтобы переубедить её. Мне не удавалось достучаться до её здравого смысла.
– Зачем ты так со мной!? – Взмолилась Агата.
– Я дарю тебе лучшую жизнь, милая, – вздохнула я. – Ступай.
– Тебя же повесят! – Пропищала она, вцепившись в решётку, пытаясь рассмотреть мой силуэт в темноте.
Я съёжилась в самом дальнем углу. Всё моё нутро наполнялось жалостью и состраданием.
– Зои… – Сквозь слёзы шептала в темноту Агата.
Ей ничего не изменить. Мне ничего не изменить. Я молчала в ответ, сдерживая свои рыдания.
– Возвращайся к Никону, – мягко попросила я.
– Не оставляй меня… – Агата давила на жалость. По живым ранам. Каждым словом, как солью, она посыпала их.
Но я была холодна, как сталь, и неприступна, как Метеора. Два месяца тренировок не прошли зря.
Я медленно подошла к решётке и протянула ей руку. Она схватила её своими холодными дрожащими ладонями.
– Всё кончено, милая. Позаботься о нём.
– Это всегда делала ты! – Громче обычного ответила Агата, больно сдавив мою ладонь. Я стерпела боль: и моральную,