– Вот, была у меня мечта – книгу написать. Начал, идей полно, а потом… меня отпустило. Решил с этими чудиками играть, но скрипка – штука немодная, сам понимаешь. Вот и пересел за барабанчики. Мне понравилось!
Скрипка – немодная?! Во, отмочил! Я включил ему Tristania, чтоб он понял свою ошибку.
– Чувак, это отпад! Я прям чувствую! Но не после Цоя.
Дельное замечание. Последовательность блюд действительно важна.
– А ты как? К чему стремишься?
Я задумался, как Митрофанушка из «Недоросля», над простой задачкой. Не знаю. Во мне нет и четверти Сенькиной восторженности. Пишу песни, которые самому не нравятся, есть стихи и даже пара задрипанных рассказов, которые показывал только Мутчу и Лин.
– Да так, – наконец ответил я, потому что надо было что-то ответить.
– А все-таки? – Астахов выжидающе посмотрел на меня.
Я принес толстую тетрадь со стихами и прозой. Арсений взял ее и обещал на досуге ознакомиться.
Часов в шесть явился Мутч. Сеня внимательно изучал его все время, что он просидел с нами.
– Дроныч, а он не наркоша? – спросил он шепотом, когда Мутч ушел с кухни.
Никогда об этом не думал. А вдруг? Что тогда?
10 февр., воскр.
Когда я возвращался домой с репетиции, увидел Мутча на лестничной площадке. Он курил, закрыв глаза. Я пристроился рядом и стал разглядывать кольца дыма.
– Ты осуждаешь меня? – спросил он вдруг.
– За что? – не понял я.
– Да за все. Живу у тебя так долго, не объясняя причин, не говорю с тобой, когда хочешь общаться.
– Кто мне давал право кого-то осуждать?
– Прав никто и не дает, их сами берут.
Я ждал, пока он вновь заговорит, боясь спугнуть внезапную разговорчивость. Мутч глубоко вздохнул.
– Ты тоже был один, да? – продолжил он, наконец.
Я пожал плечами и промекал что-то невразумительное, мол, каждый через это проходит.
– Кто проходит и мимо, а кому с этим жить. Я устал…
Я вспомнил, как вернулся из Питера в конце августа. Дождило вовсю, на сердце такая тоска, что думал – не справлюсь никогда. Поезд привез меня в родной город, но я не был рад. В сентябре институт. Новый. Я опять один, но забыл об этом из-за кучи пересдач, недосдач и прочих хлопот с переводом. Потом с квартирой. Даже когда вернулся в группу, к якобы друзьям. Чувствовал кожей, что никакие они мне больше не друзья – в лучшем случае знакомые в старом новом городе. Родителям я никогда не был нужен.
– Ты не пробовал поступить куда-нибудь? – спросил я.
– Поступил в прошлом году на юридический. Ушел.
Я ошарашено взглянул на него. Мутч понял мой безмолвный вопрос и отмахнулся: мол, не мое это.
– А что потом?
– А если б