Вспоминая на склоне лет свои детские годы, поэт Г. Р. Державин писал, как он увлекался «изображением богатырей, каковые деревянной печати в Москве на Спасском мосту продаются».
О значении лубочных картинок на сказочные темы говорил В. Г. Белинский в статье, посвященной творчеству поэта А. В. Кольцова: «На Руси не одна одаренная богатой фантазией натура, подобно Кольцову, начала с этих сказок свое литературное образование».
Немалую роль сыграли лубочные сказки и в творчестве А. С. Пушкина. ведь не случайно имена героев сказок о Бове – Королевиче и Еруслане Лазаревиче – царь Салтан, царь Додон, царевич Гвидон, Руслан – перекочевали в произведения великого поэта.
Гравюры с изображением монастырей появились на свет одновременно с печатными иконами и картинками на библейские сюжеты. Изображение Троице – Сергиевой лавры – одного из крупнейших монастырей России, мощной подмосковной крепости. Крупнейшие монастыри часто переиздавали лубки с видами своих соборов.
На Урале большой популярностью пользовался раскольничий лубок. Композиция и рисунок их строги и даже несколько суховаты. Но в орнаменте, в отдельных деталях, в яркой красочности этих лубков ощущается влияние московского барокко эпохи Алексея Михайловича. Уйдя в леса, на север, за Каменный пояс еще до реформ Петра, раскольники старались сохранить исконные нравы, обычаи, культуру.
Тысячи людей приобщались благодаря лубочным изданиям к грамоте, к чтению. В семьях картинки бережно хранились, их передавали из поколения в поколение.
Лубок – сохраняя свои национальные черты – традиции русской живописи, миниатюры, росписи по дереву, – народная печатная картинка рассказывает о нравах и быте Руси. Рассказывает подчас подробнее и занимательнее, чем многие письменные источники.
Лубок, наравне с природой – был одним из методов познания родного языка. Лубочная картинка стимулировала детей к выражению своих мыслей. Между детьми, детьми и взрослыми возникали диалоги, что способствовала развитию диалогической и монологической речи, беседы.
«Весь наш мыслительный процесс, руководимый внутренней врожденной ему силой идеи, состоит только из тех элементов, которые были восприняты нами из внешнего мира. Идея принадлежит нашему духу; но материал для работ и выражения этой идеи нет другого, кроме того, что дает внешний,