Лиза была очень красивой женщиной: правильные, почти благородные черты лица сочетались со свежим румянцем на ее щеках – детство, проведенное на природе, раскрашивало ее в яркие краски. Товарищи по революционной борьбе не могли не заметить ее жизнерадостность, целеустремленность и верность идее коммунизма. Кроме того, Лиза не теряла времени даром, она занималась самообразованием: читала труды Кара Маркса и изучала иностранные языки. Это тоже сыграло немалую роль в ее судьбе. События развивались стремительно, и молодую чету заметил Ленин. По его личному приглашению они приняли участие в международном конгрессе в Копенгагене. А затем, уже в 1911 году, их пригласили пройти обучение в большевистской партийной школе, где-то во Франции.
В то время мама была на вершине счастья. Она рассказывала мне, как сидя вместе с мужем на берегу Сены, в том месте, где перед глазами открывался прекрасный вид на Собор Парижской богоматери, она вспоминала сосновый лес своего детства. Разве могла она, девочка из далекой глубинки, представить себе, что она окажется в самом Париже и будет любоваться этим чудом архитектуры! Разве могли такое предсказать ее родители, всю жизнь отдавшие земле, работавшие, не разгибая спин, лишь бы прокормить семью. Конечно, их жизнь не назовешь несчастной – Лиза в этом не сомневалась. Но все равно они могли бы иметь больше, они могли бы жить легче – вот так, как живет сейчас она. Разве могла Лиза не оценить по заслугам то, что сделала для нее партия большевиков и лично товарищ Ленин, разве могла она сомневаться в революции? Она не жалела сил для осуществления прекрасной мечты человечества и верила в революцию так, как верила в то, что живет и дышит этим прекрасным воздухом, на берегу этой чудесной реки Сены…
Впрочем, Париж сыграл с Лизой неожиданно злую шутку. Там впервые она усомнилась в любви Федора. Одним из инструкторов в школе была блистательная женщина дворянского происхождения. Она была старше Лизы, однако, надо сказать честно, за ее плечами не было крестьянского детства. Она говорила таким языком, как будто пела песню. Или революционный гимн. Интернационал. Впрочем, она была недоступна, как икона революции. И Лизе, вроде бы, не стоило волноваться. Но порой она не могла отвести глаз от Федора – а он, в свою очередь, смотрел на преподавателя. В том, как он слушал и следил за речью, отражалось все. Лизе этого было достаточно, чтобы впервые загрустить.
В 1912 году Лиза и Федор возвратились в Петербург, чтобы вести революционную пропаганду среди рабочих. Партия требовала, и они с Федором посещали фабрики, выступали в разных местах, а часто партия посылала их в противоположных направлениях – дело было всегда важнее личного. В это же время прогрессивных революционеров и революционерок в полной мере захватила борьба за равноправие женщин, а, вместе с тем, и идея свободной любви. Лиза не могла не заметить, что красивый и обаятельный