Как ни парадоксально, я была с одной стороны как бы внизу и находилась в полном подчинении у облечённых властью, а с другой стороны – вверху и высоко вверху, на самом что ни на есть привилегированном положении, принимая как должное, внимание и заботу окружающих, и награждая их время от времени своими капризами. А покапризничать-то я любила!
Мама, как я уже упоминала, тоже была сторонницей жёсткой дисциплины и беспрекословного повиновения. И приверженцем традиционных идей в воспитании. Но ей никак не удавалось воплотить свои педагогические теории в жизнь. Ей не удавалось реализовать все свои идеи из-за того, что она не умела командовать. В каждом из нас сидит начальник. В ком-то либеральный, у кого-то сторонник жёсткой диктатуры, у кого-то хитрый с маской демократа. Так вот, мамин внутренний начальник был слаб. Он был слаб, беспомощен и недальновиден. И постоянно позволял своим подчинённым садиться себе на шею.
И не смотря на то, что воля у моей мамы такой твёрдости, что об неё можно сломать металл, она не может заставить других выполнять её решения. Потому что мамина стальная воля всегда обращена только на неё саму. По отношению к себе мама всегда была предельно безжалостна и абсолютно беспощадна. Всю жизнь она прожила и живёт, как аскет, истязая себя регулярно запредельными нагрузками и расставляя вокруг себя, словно красные флажки, сплошные запреты. По отношению к другим мама всегда была мягка, уступчива, стопроцентно уступчива и в полной боевой готовности помочь. Мама всегда жила и живёт не для себя. Она всегда жила и живёт для других, забывая о себе. Мама – чистой воды альтруист. Мама – стопроцентный альтруист. Мамин альтруизм – самый чистый и незамутнённый из всех видов альтруизма, которые мне довелось когда-либо повстречать…
Но продолжаю о своём детстве.
Помню, вернее помню из маминых рассказов: мама опаздывала на работу, а раньше с этим было строго, бежала по лестнице через две ступеньки вниз, а я стояла у дверей бабушкиной квартиры и ревела белугой: ты меня не поцелула! Мама бегом взбиралась уже через