Чтобы Саша не гавкал, она умело переключила его:
– Ты правда их поджёг?
Она знала, что на поджёг он способен. Её хибарку в балке Масал сжёг, чтобы его мать вынуждена была их принять к себе. И вот теперь ей приходится терпеть эту «Клаву».
– Да нужны они мне… Просто так ляпнул, а то бы они до сих пор сидели, – лениво ворочая языком, ответил Масал.
– Будут теперь дуться, да всем рассказывать, – так же лениво сказала Масяка.
– Пускай… А Гудковы чё звали?
– В гараже убирать. Хотять магазинчик открыть.
– И эти туда же.
– Правильно люди делають. Луче, как ты, на диване валяться?
– Мне много не надо, я не такой жадный.
«Вот и плохо», – подумала Масяка, но промолчала, зная, что спорить бесполезно, только разругаешься. Она стояла возле печки и шевелила руками волосы, чтобы быстрее их высушить. Потом, с красным от тепла лицом, уселась перед зеркалом «делать из себя красавицу». Когда ей показалось, что это удалось, она заглянула за печь, где стоял диван:
– Хватить вылёживаться. Пошли за сигаретами.
Пойти за сигаретами – не значило сбегать в магазин, купить сигарет и вернуться домой. Вечера надо проводить на улице, среди людей. «А что, дома сидеть, да друг на друга глядеть? Это ж скука. На такое способны только соседи напротив – Катька с Андреем. Она ещё так-сяк, иной раз приостановится, хоть два слова скажить… Но её Андрей только кивнёть – здрасте – и отвернётся. Пара – гусь да гагара».
Несколько расстроенные из-за треклятой печки, Лёша с Наташей снова сидели на своей лавочке. Десятка, не то, чтобы жгла, но слегка шевелила их воображение. На десятку можно было купить стакан самогона – один вариант. Второй вариант – взять кого-нибудь в долю и купить пол-литра. Хорошо, если бы это был один человек – «на троих» лучше всего. Они решили подождать такого человека.
И снова стук щеколды, и снова Масал с Масякой. Масяка задрала остренький носик, её Саша, увидев собутыльников, нисколько не сожалея о признании в поджоге, а просто от хорошего настроения, крикнул им:
– У вас каким клеем лавочка намазана? Эпоксидкой или бустилатом?
И Лёша, и Наташа глядели на прежних друзей из-под бровей, пытаясь пронзить презрением. Сейчас они сидели не так вальяжно, как днём. Сутулыми позами они напоминали птиц в непогоду.
– Мы с поджигателями не разговариваем, – сильным голосом рявкнула Наташа.
– Татарин, тю! Ты чё, поверил? Я так, шутканул для смеха, – Масал уже направился к соседской лавочке.
У Лёши забегали глаза, он ещё не всё понимал:
– Саня, чё за шутки? Кто так шутить?
– Я, – нагло произнёс Масал.
– Ну ты д-даёшь! Мы ж поверили…
– Так на то и было рассчитано. Видел передачу «Розыгрыш»? А-а-а, у вас же телевизора нету.
– У нас и света нет, – с какой-то надкусанной гордостью сказала Наташа, давая в тоже время понять, что почти не сердится.
Масяка