– Сашка! Иди на́ хер.
Вера немного побыла в кухне, ещё раз открыла холодильник и прикинула: что взять, но поняла – хочет одного – горячего чая. Она прихватила пустые сумки и коробочку пакетированного чая и медленно пошла в дом. «Гирьки с дырочками, гирьки с дырочками…» – так и пульсировало, так и дрожало неотвязное обвинение, как будто ей больше не о чем было подумать. Отмыкая дом, всё-таки удалось переключиться: «Нет, это не его слова. Его Маринка научила. Вот сука! Явилась на мою голову. Может, если бы он жил с её сестрой, был бы лучше? Взяла, отбила зараза у родной сестры и окрутила его дурака. А он и рад, как же – счастье огрёб. И не подумал – дитя-то она матери своей подкинула. Руслан её мне хоть и чужой, но он же её кровиночка. Какая же она после этого мать? Шалава!» Войдя в коридор, Вера плюнула в помойное ведро – когда она думала о чём-то пакостном, ей всегда хотелось плюнуть.
В последней пятой рюмочке был всего-навсего маленький глоток. Лёша с Наташей понимали – конец посиделкам, но им было так хорошо здесь в тепле, что не хватало силы воли вставать и уходить. Наташа делала вид, что внимательно смотрит телевизор, с трудом хлопала глазами, чтобы не уснуть. Лёша завёл разговор, оттягивал время:
– У-у-у нас тоже было хорошо до пожара. Ремонт собиралися делать, нам и обои дали.
– Так делали бы, – недовольно сказала Масяка и нахмурила брови.
– Обои сгорели, – вздохнул Лёша.
– При чём тут обои? Лень-матушка вперёд родилась. Самим нравится в грязи сидеть. Натаха, постираться можна? Можна, – сама и ответила Масяка.
В глазах Масала уже появились прыткие чертята:
– Татарин! Да вы никогда хорошо не жили. Ещё до пожара вам свет отрезали, сидели, как кроты в норе.
– Ну и что? Зато у нас был порядок, – оправдывался Лёша.
– Порядок! Ха! Да ты порядка в глаза не видел.
– Видел, – как-то неубедительно ответил Лёша.
Масалу вдруг стало жалко самогона, выпитого соседями за здорово живёшь, стала противна их житейская беспомощность и весь их зачуханный вид, он взял и брякнул:
– Это я вас поджёг.
У Наташи широко раскрылись глаза, она уставилась на Масала. Масяка тоже удивлённо смотрела на сожителя. Лёша резко встал.
– Саня, за т-та-кое морду бьють.
– Бей, если достанешь, – самоуверенность Масала отпугивала Лёшу.
Масал был мельче Лёши, но имел большой опыт уличных драк и большую наглость, многие его побаивались, и Лёша тоже.
– Саня, ты мне не друг! Натаха, пошли отсюда.
Ей и говорить не надо было, она уже успела надеть фуфайку и хватала с дивана котёнка:
– Масал, ты чмо! – отчётливо произнесла Наташа своим, всегда меняющимся в разной обстановке, а сейчас хрипловатым голосом.
– Ой-ой-ой! – дразнился им вслед Масал.
4
Как можно после всего услышанного Лёше с Наташей идти в холодный прокопченный дом?