– Взволнованная? – встрепенулся Картузов. – Может у неё случилось что?
– Может и случилось, не знаю. Выглядела как-то расстроено и немного нервничала. Я ей фильм советую, а она словно и не слушает особо. Взяла кассету не глядя и на выход. Возможно, сегодня сдавать придёт?
Картузов наконец понял, что излишними вопросами выдаёт себя с головой. Он невпопад переключился на тему осенних пейзажей Куинджи, пространно рассуждая о нынешней необыкновенной золотой невесте и сравнивая ленинградскую природу с малоизвестным полотном «Осень», чем окончательно убедил Акима в своём небезразличном отношении к Наташе. Сам это понимая, Картузов в душе злился на себя, но остановиться уже не мог.
Они ещё немного посидели, обсудили повышение цен на курятину, исчезновение из продажи конфет «Мишка на севере» и удачи футбольного клуба «Зенит», но разговор не клеился. Картузов ускользал мыслью, а Аким, чувствуя это, жалел его. Вскоре он попрощался и оставил Максима на «боевом посту», пообещав «заскочить, если будет рядом». Дверь за Акимом закрылась, проводив колокольчиком, и Картузов остался один. Нахлынули воспоминания.
Глава 3
Наташа – Знакомство
Познакомились они с Наташей случайно, при обстоятельствах, достойных рыцарского романа. Картузов шёл прогулочным шагом на работу в прокат, размышляя, по обыкновению, о судьбах поэтов. На этот раз он вспоминал жизнь Гумилёва, его любовь к Лизе Дмитриевой и нелепую дуэль с Волошиным. Кто знает, не случись тогда две осечки у пистолета, из которого стрелял Волошин, возможно, мы никогда не увидели бы ни «Шатра», ни «Огненного столпа». Не занял бы он столь высокого места на российском пьедестале поэзии, и большевикам не пришлось бы казнить гениального поэта в 1921 году, орошая свои руки кровью гения. И было ему лишь тридцать пять – всего на три года старше самого Максима. А сколько он уже успел, сколько увидел… «А вот я ничего не успел. Да и не успею уже», – помрачнев, думал Картузов. – «Жизнь прошла мимо – по моей вине, никто меня не гнобил, не унижал. Сам себя загнал ниже плинтуса – нечего на зеркало пенять. Пусть бог не наградил талантом творца, но ведь большим учителем мог бы стать? Ученики, вон, из первых были, до сих пор звонят, удивляются нынешней моей жизни. А Сашенька уже помощь предлагала – далеко шагнула, умница».
От таких мыслей Картузов сник и брел, не глядя по сторонам, бередя всё больше душу, истязая память. Неожиданно в его внутренний раздрай ворвался громкий крик:
– Оставь в покое меня, слышишь? Оставь, что нужно тебе?
Именно это «что нужно тебе», привлекло внимание словесника. Необычная расстановка слов, лёгкий, едва уловимый прибалтийский акцент в звонком, красивом голосе, остановили Картузова.
Он огляделся, увидел невдалеке, у низенькой оградки сквера, девушку необыкновенной красоты: высокая, почти с Картузова ростом, стройная, но далеко не худышка – узкую