– Может, не стоит тень на плетень наводить? – Татьяна придвинула к себе сумочку.
– Какой у вас, однако, гранатовый браслет!
– Чудо, правда? Это мне Иван подарил. – Девушка смотрела на меня с недоверием и с интересом. – Алексей Николаич, вы же хотели не о браслете сказать, а о чём-то другом.
– Да, о другом… я ведь не хотел вас пугать. Раскаиваюсь впрок.
– Знаете, а здесь действительно мрачно, я не ожидала. Вон сколько серых коридоров!
– А сколько видеокамер! Только в аукционном зале я насчитал четыре.
– Если всё записывается, то как же они плутуют?
– Разберёмся. Видите того мужчину возле окна? Лицо у него удивительно живое и подвижное, а глаза смотрят зорко и прямо, что весьма редко сочетается с седыми волосами. Я навёл справки: это Михаил Юрьевич Подобедов, директор аукционного дома.
– Теперь вы засыплете меня градом дат и деталей?
– Ну, кое-что я уже нащупал… И выводы мои не так отрицательны, как вы думаете.
– Вот ещё, ничего такого я не думала. – Девушка нетерпеливо щёлкнула пальцами. – С чего вы это взяли?
Ответить я не успел. Какой-то мужчина в чёрном костюме подошёл к Подобедову и что-то зашептал ему на ухо. Потом они вдвоём нырнули в тень грязно-зелёной арки.
– А вы заметили, – сказала Татьяна, – что у директора даже рот сжался, превратившись в прямую линию, когда явился этот «костюм»?
– Заметил.
– Куда же они делись?
– В арке есть дверь, к ней и охранник встал.
– Правда, это и я видела. Ой, кажется, коловращение людей начинается!
– Пора бы, ведь через десять минут торги…
Уже вскоре зал заполнила разношёрстная публика.
Многие вели себя как завсегдатаи, они перешушукивались и перемигивались между собой. Это были в основном посредники, работающие не на себя, а на богатых хозяев, которые сами в торги не вступают.
Рядом расположился огромный мужчина с военной выправкой. Видимо, он был задействован в очередном деле своего шефа и напоминал человека, который после третьей рюмки может стать нелюбезным. Когда я спросил, что сегодня пойдёт с молотка, то он метнул на меня мрачный настороженный взгляд, как будто подозревая какую-то увёртку. Здоровяк вынул из кармана толстую коричневую сигару и зажал её между указательным и средним пальцем левой руки. Так и сидел, пока не пришёл аукционист.
Низенького роста, азиатские черты лица, дублёная кожа. Я глядел на того, кто доставал из распухшего портфеля молоток с наковальней, и не верил своим глазам. Гринёв, тихий, с вялыми движениями висельника, оказался аукционистом. Странные бывают сближения. Но думать об этом я уже не мог, секретарь комиссии огласила лоты, и торги покатились по написанному невидимой рукой сценарию.
– Р-р-раз! – Пётр Андреевич Гринёв щёлкнул деревянным молоточком по игрушечной наковальне, вверх взметнулись разноцветные карточки с номерами претендентов на покупку муниципальной собственности.
Аукцион проводился по известному принципу – «кто даст большую цену»…