Весенний дар. Дилогия. Владимир Невский

так иногда Илья называл ее. Появилась и оторвала его от невеселых раздумий. Накатывают иногда какие-то не всегда обоснованные грустные мысли. О настоящем и будущем. Пессимизм нередко одерживал верх, и в эти минуты так мучительно сильно хотелось вновь оказаться маленьким, бегать босым по теплым лужам и устраивать в густых зарослях чертополоха тайные места, где можно и покурить, и посмотреть карты с голыми тетками. Наверное, это тоска по ушедшему детству, которое своими безоблачностью и беззаботностью будет всегда гореть яркими красками воспоминаний.

      – У нас сегодня романтика? – продолжила между тем Олеся, присаживаясь в непосредственной близости от костра. – Праздник? Повод? Юбилей? – она бросила вопросительный взгляд на Илью. А тот просто любовался девчонкой, отблесками костра на ее милом лице. – Ну, скажи что-нибудь.

      – Театрально шипели поленья,

      Расширяя темноту

      Всполохами искр.

      Она улыбнулась уголками губ. Тонко прочувствовала его настроение и тут же поубавила пыл своему юношескому задору:

      – Откуда это все в тебе?

      – Сам удивляюсь, – Илья же, напротив, попытался отогнать минорность настроения, хотя это и плохо получилось. – До встречи с тобой я не замечал за собой ничего подобного. Постоянная лирическая задумчивость, любовь к поэзии, далеко идущие мечты. Я стал каким-то латентным пленником своих иллюзий. Изменился очень.

      – И в какую сторону?

      – Если честно, то не знаю. Я сам себе и прежний нравился. А к новому еще не привык, не присмотрелся, и потому немного страшно. У меня пропало желание творить что-то такое большое, весомое и не всегда разумное.

      – Чего тогда боишься? – удивилась Олеся.

      – М… как же точнее подобрать определение? – он усердно потер лоб. – Вот! Я был как Есенин.

      Удивление мгновенно переросло в крайнее изумление:

      – Ты пишешь стихи? – изумление ее было очаровательное. – Может, это твои трехстишья?

      – О, нет, – пришлось разочаровывать ее. – Я просто был хулиганом.

      – Озорной гуляка? – догадалась Олеся.

      – Меня знала каждая собака, – улыбнулся Илья.

      – А что сейчас изменилось?

      Илья не спешил с ответом, подогревая ее нетерпеливость. Он веткой пошурудил угольки костра, искры взметнулись к небу. Потом присел рядом с Олесей, обнял за плечи и поцеловал в шейку, где красовалась маленькая темная родинка.

      – Мне сейчас хочется только одного: уединения и покоя, но при наличии одного условия.

      – Какого? – лукаво спросила Олеся, хотя догадывалась, на что намекает Илья, и тот не стал обманывать:

      – Чтобы ты была всегда рядом, – он немного помолчал и неожиданно спросил. – А я не стар для тебя?

      – Не говори глупости, – нахмурила бровки Олеся, огорчаясь, что Илья резко сменил приятную тему и, чтобы разговор не скатился на грустные рельсы, спросила: – А что у тебя