ГЛАВА 7
Столеров профессионально прицелился топором и резко ударил по березовому полену, разрубил его на две части. После недельной лечебной профилактики со стороны начальника медсанчасти, чувствовал себя намного лучше, Горышев сделал с ним чудо. Столеров разрубил две половинки еще пополам, разрубленные поленья сложил на руку, зашел в санчасть, прошел по коридору к большой железной печи. В печи, потрескивая, догорали сосновые поленья, по больничному бараку распространялся приятный хвойный запах. Из рядом находившейся палаты донесся слабый голос. Столеров сразу понял: новичок все – таки оклемался. Горышев сделал ему операцию сам, новичок прибыл с последним этапом, в плохом состоянии: его сильно почикали ножичком, Горышев сомневался, что он выживет, так как потерял много крови. Горышев, в данный момент, находился в столовой на завтраке, и поэтому Столеров на правах санитара вошел в палату, аккуратно вытирая руки об засаленные штаны. Увидел, крепкого телосложения, новичка, но с бледно – желтым лицом. Столеров подошел к нему, присел на соседнюю кровать, спросил .
– Что, оклемался, бедолага ?
Новичок слабо, через зубы процедил:
– Бедолаги, суки, пидоры, а я стопроцентовый бродяга по жизни.
В голове Столерова промелькнула мысль: неужто, законник перед ним, неуверенным тоном поинтересовался:
– Как величать тебя, бродяга ?
Белые губы новичка тронула надменная улыбка.
– Что, хочешь в кореша набиться ?
– Да, нет. Так интересуюсь.
Новичок усмехнулся.
– Ладно, не грузись, норов у меня такой, для корешей по жизни и братвы – я Антоха Князь, слыхал ?
Столеров не поверил своим глазам, перед ним лежал на больничной койке знаменитый вор, урка всем уркам, знаменитый медвежатник из Одессы. Столеров улыбаясь выдохнул:
– Кто ж не знает Князя, на всех централах только о тебе и базар.
– Не пуржи, о мне уже давно не слыхать.
Столеров согласился.
– Сейчас не знаю, но лет семь назад, базара хватало, век воли не видать.
Князь осадил его:
– Хорош, суши базар. Как самого – то звать ?
– Столер.
– Как положение в лагере, Столер ?
– Да как и везде, лютуют мусора, режем дрянь, голод, холод. Наверное нужно отписать в лагерь о тебе, отпиши, я маляву в лагерь выгоню.
– Не торопись, Столер. Не примет меня братва, я для них скурвился. Если вор воевал, значит , сука, значит рожа автоматная. Мусора это все мутят, войну хотят среди воров разжечь, чтобы мы друг друга перерезали.
Князь тяжело вздохнул, продолжил:
– Скоро все лагеря от этой политики кровью захлебнутся. Кто за лагерем смотрит?
– Сережа Ягода.
Князь удивился.
– Знатный браток, мы с ним давно знаемся, ему сейчас, если память мне не изменяет, около семидесяти. Кто еще из бродяг