И начал медленно нажимать на спусковой крючок. Его остановил сухой щелчок затвора. Митрофан резко перевел взгляд на деда Пантелея и увидел перед своими глазами темное, бездонное дуло карабина. Дед Пантелей проговорил:
– Эй, лихой малый, не балуй, это не повод для братоубийства, опомнись Митрофан! Пожалей мать, отца, ты что делаешь, антихрист?
С трудом давя в себе ярость и глубоко дыша от волнения, Митрофан проговорил:
– Он сам меня чуть не убил, он на меня первый накинулся. Вон смотри, лоб мне весь разбил, хочет взять надо мной верх. Не выйдет Кузьма, я все равно тебя сильней, и старше, хоть и на несколько минут.
Дед Пантелей понял гнев юного мальчика, ставшего не по годам зрелым мужчиной в делах и жизни.
– Митрофан, не горячись, ничего такого он не преследовал, он просто не дал тебе убить лосиху с лосенком.
– Это отдельный разговор, деда Пантелей.
– Нет , сынок, Кузьма захотел спасти этих животных, поэтому поступил так. Опусти карабин и помиритесь.
– Пусть сначала он скажет что хотел.
Кузьма усмехнулся разбитым лицом, нагнулся, взял в руки снег и приложил один комок к разбитому носу, другой – к разбитой нижней губе, ответил со смехом в голосе:
– Мне стало жалко лосей, Митрофан, ты мой брат и ничего плохого я против тебя не помышляю, будь кем хочешь.
– А зачем меня прикладом огрел ? Что , теперь, когда чего захочешь сделать будешь бить меня по голове, что под руку попадется ?
Кузьма выкинул в сторону окровавленный снег, кровь свернулась и перестала идти, он от души засмеялся, шутя выкрикнул:
– Точно , брательник, дрова буду колоть, поленом буду бить, бабу в соседней комнате топтать, тебя хреном колотить.
От заразительного смеха сперва начал хихикать, а затем и тоже рассмеялся Митрофан, опустил карабин, оперся на него и начал от хохота раскачиваться в разные стороны. Дед Пантелей убрал за спину свой карабин и тоже стал смеяться, приговаривая:
– Ой, сорванцы, ой дураки, ну вы и кренделя !
Митрофан заливаясь от смеха то и дело выкрикивал:
– А я тебя чуть было не пристрелил как лося, а он животных, оказывается , любит, бабу топтать….. меня хреном колотить……!
На что Кузьма тоже ухахатываясь, приговаривал:
– Точно топтать да колотить, ведь под рукой у меня ничего другого не будет при топтании.
Его приговаривания придавали всей компании еще большего смеха. Первым остановился от смеха Митрофан. Серьезно проговорил:
– Не держи на меня зла, брат.
Еще улыбающийся Кузьма ответил:
– На дураков не обижаюсь.
Митрофан на лыжах продвинулся к нему, замотал в разные стороны головой.
– Нет , Кузьма, ты меня прости, но мировая так не делается, батька наш учил нас помнишь чему ?
Лицо Кузьмы стало серьезным.
– Чему ?
Батя говорил:
– Если ты обидел напарника в тайге, то убей его или