– Не так… – прошелестело в ее голове, – спрашивай с умом…
– Ты… – начала испытуемая, не зная, с его начать.
– Да, это я, – сказало существо, будто выдохнуло мысль в голову девушки, – то, что ты искала…
– Я должна…
– Узнать… Спросить… рассказать? Да, ты должна познать… – говорило оно уже быстрее.
– Как это? – не понимала Эльга.
– Узнать, кто ты… – говорил не говоря червь, – ответь мне, кто ты?
– Я- Эльга, проходящая искус, целительница…
– Нет, не то… думай…
Она еще назвала Пифону немало важного про себя, но он отвечал, что нет, не то. Ей надо думать. Думать сердцем, думать чувствами. Она уже тяжело дышала, уставая больше и больше.
– Я… несовершенна…
– Да… и?
– Я- человек! – она словно выдохнула, сказав эти слова вслух по наитию, и этот звук отозвался эхом в пещере.
– Верно… Теперь ты сможешь быть настоящий Избранной, истинно знающей. А чего хочешь?
Эльга вспомнила о словах Мары слишком поздно, тогда, когда уже высказала желание.
– Хочу помогать людям, – ответила она, думая тогда, что в этом нет плохого.
– Будешь помогать. Иди.
Она же словно заледенела, услышав это, и подумала, не сказала ли лишнего.
Она пошла той же дорогой, но уже теперь могла видеть в кромешной тьме, ощущая разницу между угольно-черным и серо-черным, и пепельным. Все было перед ней в таких серо-черных цветах, но шла она уверенно к выходу. Звук ее шагов будто отражался в ее голове, и даже самый тихий шорох казался громче горного обвала. Она просто стала считать каждый свой шаг, даже не осознавая этого. Вот и дверь, изнутри тоже обитая чеканной медью с цветочными узорами.
– Прошла триста двадцать девять шагов, – сказала она вслух, и повернула голову назад, рассматривая сужающуюся черноту пещеры.
Взялась за ручку, чуть надавила и распахнула ее. Эльга сделав три шага, вышла из пещеры, и рядом стояла в темноте Мара, подобная мраморной статуе, тихая и безмолвная.
– Пойдем, – тихо сказала девушка, и осторожно взяла за руку наставницу.
– Пойдем, – сказала та еще тише, – пить хочется.
Они выбрались наружу, и само солнце радовалось им, ласково гладило своими лучами. Стояли и щурились, после темного царства. У Мары были совсем сухие губы, и глаза, обведены темными кругами, будто за несколько часов произошло что-то плохое. Девушка отвела глаза, словно и не заметила ничего, не желая спрашивать. Вздохнув, она