– Дядя, а ведь знахарка слепая, – заметил Садок, смотря вслед уходящим женщинам – видишь как идет, как ногами ступает, только на Избранную надеется.
– Точно. Но сюда шла сама, своими ногами. Сам видел. Видать устала она Садок, с тобой намучилась.
В ответ юноша лишь покачал головой, и его коса закачалась на затылке. Что будет завтра? Кто знает.
***
– Ничего не говори, Пижма. – сразу пресекла охи послушницы Мара, – ты принесла клятву, так держи ее.
Девушка смотрела на Эльгу, ее лицо, невидящие глаза, просящую полуулыбку на синих губах, и то как обычно улыбчивая девушка держится за руку наставницы. Она не могла ничего сказать, просто не было сил смотреть на это. Если это дар, то что же тогда проклятие???
– Сходи к Пряхам, скажи, что я хочу прийти с Эльгой, – приказала Мара Пижме, просто окаменевшей, увидев целительицу, – да не стой ты столбом.
– Хорошо, – очнулась послушница, и пошла, да почти побежала в обитель Прях.
Мара шла с девушкой по тропинке совсем медленно, стараясь идти по ровной земле, обходя камни. Девушка всё равно два раза сильно споткнулась, разбила колено о камни и разревелась от обиды, сидя на земле. Слезы из глаз катились рекой, она не могла ничего сказать, только причитала, и не желала подниматься. Наставница долго успокаивала ее, как маленькую, и насилу смогла поднять и потащить в обитель, домой. Все говорила без конца, какая же она умная и красивая. Да она и была сейчас маленькой и уязвимой, с сильно болевшей ногой, да еще и слепой сейчас. Недалеко от горы их встретила Пижма, спешащая к ним.
– Пряхи ждут, Мара, – сказала она, не отрывая глаз от зарёванного лица целительницы.
– Пойдем к Затворницам, нас уже ждут, Эльга, – мягко и тихо сказала Наставница.
– Хорошо, только в плаще жарко, – закапризничала она, – и нога болит. Да и не вижу я сейчас.
– Не могла я позволить тебе в избе отлежаться, прости, – ответила наставница, – скоро отдохнешь.
Они прошли вдвоем мимо радужных колонн, по пути к покоям Затворниц. Обитая бронзой дверь, заскрипев, открылась, и послушница пропустила их внутрь. Мара провела незрячую внутрь, и усадила ее на лавку. Покои этих женщин не сильно отличались от покоев Семерых, те же лавки, покрытые шкурами, те же лари для одежды и имущества, ничего невероятного, такого ожидаемого злесь. Сейчас они сидели напротив них, трое ведуний и признанных гадательниц, признанных Хранительниц. Они смотрели на Эльгу не отрывая глаз, и не говоря ни слова. Но вот, переглянувшись, они наконец, решились.
– Здравствуй, Избранная, чья слава теперь будет известна не только в Гандвике, но и Лукоморье, и Обдории. Мы о тебе, Эльга, – медленно изрекли свою мысль Пряхи. – и ты через неделю пройдешь посвящение. Тянуть бессмысленно. Ты сильнее всех здесь, а при Посвящении обретешь и силу, которая тебе нужна, силу, что бы разум не потерять. Не хочешь ведь быть юродивой?
– Нет, не хочу, Пряха, –