Толик был человеком необыкновенного трудолюбия, всё ладилось в его руках, за что он ни брался. Так, ещё молодым он срубил во дворе небольшую, но очень уютную, прекрасную баньку. Ещё мальчишками, чаще всего с мамой, мы приходили в гости, в баню помыться, обязательно нас кормили ужином и привечали каждый раз как самых дорогих гостей. Тут, у Любы с Толиком, жила и тётя Маруся, сестра нашей мамы, после того, как её муж, дядя Саша, умер в возрасте 60 лет, получив за свою жизнь одну только пенсию.
О баньке хотелось рассказать особо. Была она деревянная, рубленая, с небольшой раздевалкой и непосредственно парилкой. Перед раздевалкой – топочная. Внутри парилки – котёл с водой и труба металлическая – через всю баню и вверх навылет. Прямо по входу – помост, на который ложились непосредственно пропариться. Справа – лавка, на которой стояли вёдра, тазы, ковши, чтобы наводить воду, мыться – всё очень просто.
Шли обычно втроём – я, мой брат Вовка, и хозяин Толик. Перво-наперво выливали на бак жигулёвское пиво. Раньше его делали не из химии, а из настоящего пивоваренного ячменя. По баньке распространялся необыкновенный какой-то хлебный запах. Вода в котле начинала закипать, а мы начинали покрываться первым банным потом. Володя брал веник, а запасали обычно дубовые и берёзовые, и начинал разгонять воздух по парилке, чтобы он становился равномерным.
Я был не любитель самого жаркого пара, поэтому на полок меня отправляли первым. Ноги при этом оказывались у самой трубы. Вот тут и начиналось настоящее банное счастье. Толик на правах хозяина брал замоченный дубовый веник и начинал потихонечку им шевелить над моей спиной. Запах дубовых листьев расплывался по баньке, слегка щекоча ноздри. Температура была такая, что тело начинало как будто поджариваться. Потом Толик начинал слегка подхлёстывать, с прихлопом. К лицу во время парки подносили ковшик с холодной водой, чтобы легче было выдерживать.
Потом Вовка вторым веником проводил по спине с лёгким прижимом, стирая с тела весь накопившийся пот. Какое-то исключительное при этом чувствовалось мление. Потом прохлопывали ягодицы, икры ног, особенно пятки. При этом на котёл несколько раз брызгали для усиления пара.
А потом вдруг Вовка зачёрпывал холодной воды и неожиданно и резко обдавал ею меня, горячего и распаренного. Я сразу орал благим матом. Было ощущение, что сердце при этом вылетало из тела, но слегка при этом остывал, успокаивался. Потом процедура обычно повторялась. И уже когда слегка сомлел, сползаешь с полки и выскакиваешь в прохладную раздевалку, садишься на полотенце, ноги в таз с тёплой водой. На теле прилипли несколько дубовых листочков, пар от тебя столбом. И в это время глоток прохладного пива – душа на небесах!
Вовка и Толик банились потом долго, основательно, я их температуру выдержать не мог. Но вот уже и они минут через 15—20 сидели в раздевалке, отдыхали. И разговор тогда вёлся простецкий, деревенский, мужицкий. И никакой-то