В кубрике осталось трое, если не считать мичмана Кудина, который, судя по всему, и не собирался нырять в проём таинственного люка. Кто следующий? Моторист с одной лычкой на погоне, хитроватый молдаванин Пастика, видимо, считая, что бомбовый погреб не то место, куда стоит поспешать, личному примеру минёра не последовал и боевым задором «боцманёнка» не проникся.
Трюмач Галузов, терзаемый приступами морской болезни, похоже, потерял интерес к службе и выбиться в отличники «боевой подготовки» не стремился. Получалось, что следующим должен быть Садовский, матрос первого месяца службы на корабле, только что на виду всей военно-морской базы возведённый в ранг «карася» Балтийского флота. Чёрный квадрат на палубе кубрика манил неизвестностью. Острый холодок предчувствия опасного приключения приятно защекотал меж лопатками. Бомбовый погреб, чёрт возьми! От одного названия мороз по шкуре! Садовский решительно погрузился в чёрную пасть люка вслед за минёром и Вишнёвым.
Спускаться по вертикальному трапу в бомбовый погреб так же просто, как и по лестнице в домашний погреб за солёными огурцами. Так же, если бы не ужасная качка, которая сводила на нет опыт спускания в обыкновенный погреб. Единственно, что придавало уверенности в укрощении трапа, который как необъезженный жеребец, изо всех сил старался сбросить с себя непрошеного гостя, было то, что сорваться с него просто невозможно. Вертикальная шахта настолько узка, что постоянно спиной ощущается металлический холод противоположной стенки.
Внизу послышался металлический скрежет отдраиваемого люка, засовным железом звякнул фиксатор. Пахнуло сырым холодным воздухом, насыщенным крепким коктейлем запахов металла, краски, смазки и чего-то ещё незнакомого и, как показалось Юрке, опасного. «Запах бомб», – молнией пронеслось у него в голове. Мурашки кавалерийской лавой прокатились по спине, но не от страха, а скорее от острого любопытства.
Если тебе нет и двадцати, сила болезненного любопытства бывает непреодолима. Здравый смысл шепчет: «Стой, не иди, не смотри, оно тебе надо?», а какая-то сила, бесова что-ли, гонит тебя вперёд: «Иди, иди, посмотри, ну хоть краешком глаза, что там такое?». Молодость, считает зрелый человек, безрассудна, она любопытна и любит играть, но нет на земле игры азартнее, чем игра со смертью. Недаром в старину поговаривали, что молодые должны учиться у стариков по-настоящему любить жизнь, а старики