Едва подали десерт из вымоченных в вине яблок, покрытых кисло-сладким соусом и украшенных ягодами, я решил сослаться на плохое самочувствие и поскорее скрыться у себя в комнате. Однако, не успел я ничего сказать, Шарлотта снова обратила на меня свой взгляд. На ее лице отразилась добродушная улыбка, но в глазах читалось что-то недоброе.
– Синьор Левино, – ласково обратилась она ко мне, – разрешите мне обращаться к вам так, мы ведь с вами теперь состоим в родстве?
– К…конечно. – От неожиданной перемены в ее отношении ко мне, я поперхнулся кусочком яблока.
– Левино, я слышала вы скоро нас покинете. Когда планируете отправиться в путешествие? – невинным тоном произнесла она, однако мне показалось, этот вопрос мучил ее весь вечер.
Разумеется под словом "путешествие" она подразумевала мое изгнание из этого дома. Но все же на краткий миг я обманулся в ней.
– Я еще не думал, – виновато ответил я.
Она быстро перевела взгляд на мужа. Тот пристально смотрел на меня, в глазах его играли блики свечей. Я не мог понять, что он думает.
– Что ж, – снова отразив на своем лице добродушную улыбку, фыркнула она, – у вас еще будет время определиться. Но вы знаете, дорогой Левино, – слышать подобное из ее уст было дико, – мне кажется, что человеку, всю жизнь прожившем в этом скучном месте, просто должно не терпеться его покинуть.
– Отнюдь, – не согласился я, эта женщина начинала меня все больше раздражать.
– И все же, это так увлекательно бросить все и отправиться куда-нибудь.
– Вы хотите сказать, что давно не путешествовали? – подавив желание съязвить, спокойно парировал я.
– Что? Я? – возмутилась она. – Место женщины в доме, – твердо пояснила она. – Муж, дети, дом – вот главное в жизни праведной супруги. Поддерживать положение мужа в обществе, защищать и оберегать его интересы – ее цель.
Теперь мне стало ясно, чего она добивалась. Своим присутствием в этом доме, я отбрасывал, хоть и жалкую, но все же тень на репутацию ее супруга, словно пятнышко грязи на белоснежной сорочке.
– Прошу прощения, я не очень хорошо себя чувствую, – извинился я, в надежде откланяться.
На лице Шарлотты отразился ужас, бут-то я заявил, что болею оспой. Она кинула обеспокоенный взгляд на детей.
– Если вы заболели, зачем же согласились составить нам компанию? – негодующе возмутилась она.
– Нет, нет, я просто устал. Почти не спал ночью и… я лучше вас оставлю, – промямлил я, уставившись на брата, хранившего молчание все это время.
Тот кивнул в знак согласия. Я все еще не мог понять его чувств. На лице играла едва заметная полуулыбка – полу ухмылка, которую можно было трактовать как угодно. Я прочитал в ней самодовольство, словно эта ситуация его забавляла. Однако, когда он кивал, в его глазах промелькнуло